Развитие ВПО в мире и, в частности, на украинском ТВД в 2022–2024 годы, а также последние  изменения в военной стратегии США и НАТО[1] позволяют сделать вполне определенный вероятностный прогноз и некоторые общие выводы относительно эволюции военной стратегии США и членов НАТО (основные положения которого были сформулированы ещё в самом начале 2024 года в опубликованной в марте работе,[2] которая также была выложена в марте 2024 года на сайте Центра, и скорректированы в середине того же года[3]). Развитие событий в апреле-июле 2024 года полностью подтвердили весенний прогноз, но некоторые аспекты требуют уточнения.

При этом, не стоит задача рассмотрения отдельных и частных аспектов военной стратегии, решение которой возможно только в масштабном исследовании. Цель – спрогонозировать основные тенденции в развитии стратегии США на ближнесрочную и среднесрочную перспективу до 2025-2030 годов.

1. Оптимизация долгосрочного силового противоборства с Россией

Ключевым понятием в современной военной стратегии США можно назвать «оптимитизацию» усилий по эскалации военно-силового давления на Россию с целью принуждения её если и не капитуляции, то серьезным уступкампо целому ряду принципиальных вопросов не только внешней, но и внутренней политики. В этом смысле военная составляющая силовой политики продолжает играть важную, но не абсолютную роль. Достигнутый алгоритм силового противоборства с Россией, который коротко выражается формулой «Русские воюют с русскими за русские деньги»,  вполне устраивает США. В том числе и потому, что этот алгоритм продолжает ослаблять европейские государства.

Таким образом, военная сила продолжает оставаться важным инструментом внешнеполитической стратегии Запада, но не абсолютизируется, как и прежде, в политике США и НАТО, отдавая предпочтение силовым не военным инструментам, прежде всего, политико-дипломатическим и финансово-экономическим, а также информационно-пропагандистским. Собственно военная сила – часть такой политики, которая должна развиваться по эскалации, но не привести к глобальной войне с США, допуская в крайнем случае даже участие в «европейской» войне с применением ТЯО поэтапно некоторых союзников США – Польши и Румынии, Прибалтийские государства, затем – Чехию и Германию. Стратегические силы и другие военные возможности должны сдерживать неконтролируемую эскалацию, которая может поставить под угрозу основные интересы США – территорию и главные базы, а также АУГ.

Для США и их союзников Украина и противоборство с Россией остается приоритетной и долгосрочной целью, но попытка уничтожения Российской Федерации военными средствами неизбежно ведет к угрозе ядерной эскалации, что, по мнению правящих элит, слишком рискованно, а поэтому не рассматривается в качестве допустимого военного средства. Этого результата, как считается, можно добиться последовательной политикой «силового принуждения», «экономического изматывания» и дестабилизацией нашей страны, которая приведёт к смене правящей элиты и «режима В.В.Путина».

В этой связи можно констатировать, что 2024 и 2025 годы будут рассматриваться в стратегии западной военно-политической коалиции под лозунгом «оптимитизации» усилий в борьбе с Россией на долгосрочную перспективу, предполагающий поиск наиболее эффективных мер и средств как силовой вооруженной, так и не вооруженной борьбы[4].

В этих интересах будет задействован максимально полно весь механизм военно-политической коалиции – как на многосторонней, так и двусторонней основе, – не исключающий и проявления политико-дипломатических инициатив, направленных на временное прекращение огня на Украине в целях формирования более благоприятных военно-технических условий для продолжения будущего противоборства.

В 2024 году будет существенно расширен масштаб и интенсивность применение таких силовых не военных средств и мер, прежде всего, санкций в отношении тех стран, корпораций, отдельных лиц и акторов, которые не в полной мере соблюдают запреты США и ЕС, прежде всего, КНР и постсоветских государств. Причем, преследоваться будут уже даже те иностранные акторы, которые не являются дружественными России, но где будет замечено присутствие интересов России (например, ОАЭ или КСА).

Большое значение новая стратегия уделяет акценту на развитие силовых, не военных, инструментов давления на Россию. «Комплексная стратегия для Украины» предполагает, в частности, ограничить масштабы военных действий, но не дать восстановить России порушенные связи с Европой. По последним доступным данным, за первые 10 месяцев 2023 года ЕС экспортировал товаров в Россию на 32 млрд. долл. по сравнению с более чем 82 млрд. долл. за тот же период в 2021 году, до войны. Поставки ЕС в страны Центральной Азии за тот же период резко выросли, почти до 31 млрд. долл. с примерно 18 млрд. долл., что может свидетельствовать о росте «серого импорта» в Россию.

Собственно военные меры будут акцентированы на консолидации сил и средств западной военно-политической коалиции (создании фондов, центров и ассоциаций по аккумуляции ресурсов стран коалиции) на отдельных, наиболее приоритетных, направлениях:

 –  массированном развитии производства БПЛА;

 -  поставкам систем ПРО-ПВО;

 -  обеспечению поставок боеприпасов;

 -  финансированию институтов украинского государства;

 - и увеличению доли затрат и участия отдельных западных и других стран-членов коалиции и отдельных акторов в военном конфликте на Украине.

Параллельно будет оптимизирована собственно военная стратегия ВСУ, предполагающая:

- переход к активной обороне (требующей в 3-5 раз меньше ресурсов)[5];

- усилению террористической активности против территории России;

- росту активности использования БПЛА.

 Иными словами, это будет военная стратегия повышения эффективности военно-силового давления на Россию за счет, прежде всего, оптимизации усилий союзников и партнеров США по широкой антироссийской коалиции.

2. Ускорение системной подготовки США и НАТО к более широкому военному конфликту

Эскалация военно-силового давления на Россию допускает переход военного конфликта к более широкому масштабу в Восточной и Центральной Европе. США принципиально и последовательно ведут подготовку к возможному комплексному применению всех силовых средств, в том числе военной силы, в любом военном конфликте на любом ТВД, но, прежде всего, в Восточной Европе, на долгосрочной основе.

Прежде всего, за счёт европейских союзников и партнеров США, которые должны существенно увеличить расход своих ресурсов на военную безопасность.Запланированные меры в странах – европейских союзниках США носят последовательный, системный и долгосрочный характер, рассчитанных на перспективу до 2030 годов. Одновременно это не означает (до настоящего времени) каких-либо чрезвычайных дополнительных усилий в 2024–2025 годах в Европе, в том числе в отношении укрепления ВСУ.

Основные направления развития потенциала США и НАТО в Европе продемонстрировали учения НАТО весной-летом в Восточной Европе на территории ряда стран, где, как и прежде, основной упор был сделан на увеличении ударной мощи ВВС стран-членов коалиции и усилению позиций этих стран в непосредственной близости от границ с Россией. В этих целях рассматривается, прежде всего, подготовка 35–50 новых бригад ВС стран НАТО, в частности, оснащенных тяжелым вооружением и системами ПРО-ПВО в восточных районах Европы.

Эти основы были заложены достаточно давно и пока что не претерпели принципиальных изменений. Поэтому, прогнозируя развитие ВПО на 2024–2025 годы, важно не только смотреть «вперед», но и «оглянуться назад», например, в 2020–2021 годы, когда формировалась нынешняя военная политика США. Для России важен в этой связи один фактор, который нередко остается за скобками внимания: военный бюджет США в 2020 и 2021 ф.г. был предназначен в долгосрочном плане именно и, прежде всего, для всего спектра силовых, а не только военных действий. Этот бюджет отражал реальные приоритеты в использовании военной силы в той или иной форме. Иначе говоря, еще в 2020 году США планировали масштабное расширение военно-силового противоборства с Россией, в котором, во-первых, силовые не военные инструменты политики (санкции давление, шантаж, помощь Украине) должны были играть главную роль.

Во-вторых, военная сила была ориентирована на использование преимущественно в политико-психологических формах (угроз, шантаж, давление) и военно-техническую помощь ВСУ, а также подготовку резервов и обеспечение работы советников. При этом, предполагалось постепенное смещение активности в пользу ЕС и штаб-квартиры НАТО в Европе.

В своей политике, в т.ч. на Украине, Дж. Байден, по сути, выполнил задачу, изначально сформулированную еще Б. Обамой и Д.Трампам: использовать преимущественно силовые не военные инструменты давлении и максимально вовлечь в эту политику европейские страны. Такой синтез обеспечивает США более выгодные условия развития, когда собственно военная политика дополняет общую политику «благоприятного» для США формирования внешних условий развития.

Надо честно признать, что к середине 2024 года США удалось многого добиться на этом направлении, в том числе и с точки экономического ослабления ЕС и его членов, в особенности Германии и Франции. Можно констатировать, что задача подчинения европейских союзников процессу «американоцентричной глобализации» была решена. Прежде всего, с точки зрения ослабления экономик стран ЕС, а также формирования проамериканской правящей элиты в странах ЕС.

В то же самое время нельзя полностью игнорировать и нарастание тенденций автаркии в некоторых странах, включая лидеров ЕС, – Германии и Франции, что выразилось на выборах летом 2024 года. Эта тенденция стала во многом отражением другой тенденции – усиления глобальных позиций США в Европе.

3. Военная стратегия США и выборы президента в 2024 году

Выборы президента США охватывают период 2024 и начала 2025 года, когда новый президент официально приходит к власти.

Этот период достаточно изменчив, неустойчив и в целом не отражается принципиально на военной стратегии США, которая зависит в решающей степени от долгосрочных факторов, а не субъективных взглядов кандидатов. Более того, на мой взгляд, военная политика США носит последовательный, долгосрочный, предсказуемый и не зависимый от партийной принадлежности характер. Разница в отношении расхождений демократической и республиканских элит не принципиальная. В частности, в отношении НАТО республиканцы будут требовать от союзников более жесткого подчинения и расходования ресурсов, чем демократы.

Кампания по выборам президента США 2024 года, безусловно, вносит элемент дестабилизации в формировании двухпартийной американской стратегии на Украине, но, на наш взгляд, не стоит его переоценивать: стратегические цели на Украине и в отношении России остаются долгосрочными и прежними. Анализ состояния военной политики и стратегии США в 2024 году позволяет сделать достаточно обоснованный вывод не только о двухпартийной военной политике США в отношении Украины, но и её продолжении Д.Трампом в случае победы на выборах осенью 2024 года. Долгосрочность, последовательность, прагматизм – это принципы внешней и военной политики США в отношении Украины, которые неизбежно будут рамками и для других членов коалиции в 2024 году[6].

Не стоит надеяться на радикальные (или даже существенные) изменения в отношении политики США к России. Д. Трамп показал, что способен добиваться большого масштаба финансирования военных проектов и поддержки руководителей ВПК и ВС США. Эти же представители ВС США и ВПК сформировали и повестку дня военного строительства США на перспективу 2024–2025 годов, которая легла в основу федерального и военного бюджета США[7].

Это означает, что в случае его победы (или поражения) политика будет продолжена в таких же масштабах и примерно таком же направлении, что означает сохранение в принципе как военной политики, так и стратегии на двухпартийной основе.

4. Издержки украинской политики США

Иногда складывается впечатление, что США несут существенные издержки от политики поддержки ВСУ, что совершенно неверно. Это может повлиять на оценку будущей политики США. США не только несколько десятилетий разрабатывали план и реализовывали эту политику, но и в настоящее время получают от неё прямую политическую и экономическую выгоду. Это означает, что продолжение такой политики, как минимум. Выгодно и неизбежно.

Надо объективно признать, что «издержки ВСУ и Украины» имеют очень мало значения не только для политики и экономики США, но и , отчасти, всего Запада. В том числе и некоторые людские потери, а экономические потери достаточно легко могут быть компенсированы западной экономикой. Не являются они катастрофическими и для Украины (хотя усиление ударов в августе 2024 года и создаст, безусловно, проблемы. Во многом потому, что для экономик западной коалиции такие затраты не критичны, а иногда просто выгодны. Так, по оценке бывшего депутата Верховной Рады О.Царева, закупки энергии Украиной на Западе обходятся в 30 млн. евро в месяц, что, естественно, не является критичным. США по большому счету не очень беспокоит ни военно-техническое состояние ВСУ, ни личный состав, ни конкретная СО на отдельных участках украинского ТВД. Для них важно, чтобы военные действия в 2024 году продолжались с определенной интенсивностью, изматывая ВС РФ и российскую экономику, стратегические запасы (накопленные запасы ВВСТ и запасных частей, ремонтной базы уже во многом исчерпаны и требуют срочного обновления) и предприятий ОПК.

Не очень беспокоит США, в том числе, и неудача украинского «контрнаступа» летом-осенью 2024 года, который малореален. «Курский» удар, по некоторым оценкам, стоил России больше, чем Украине, в особенности в морально-политическом плане. Эти трудности не мешают их общему стратегическому замыслу, который заключается в затягивании военных действий любыми способами. Потери территории, промышленности и людей на Украине для них – вполне допустимые издержки политики против России. В этом смысле военная стратегия ВСУ (под их давлением) должна быть скорректирована в более «оптимальном варианте», рассчитанном на определённое сокращение внешних поставок ВВСТ и боеприпасов и затягивании военного конфликта.

Военная стратегия США и их главных союзников – Германии, Великобритании и Франции – не планирует собственного прямого участия в военных действиях, но допускает участие Польщи, Румынии и Прибалтийских государств. Их роль будет сосредоточена на следующих направлениях:

– расширении масштабов и спектра силовых не военных инструментов давления на Россию;

– создание европейской военной инфраструктуры и военной промышленности, прежде всего, в Восточной Европе;

– обеспечение поставок ВВСТ и боеприпасов как за счет США и стран ЕС, так и за счет других государств коалиции, бизнеса и отдельных акторов – НАПО, граждан и пр., прежде всего, по направлениям БПЛА и дальнобойной артиллерии, а также ВТО большой дальности;

– продолжение политики отправки наемников и специалистов по обслуживанию технологически сложных систем и инструкторов по террористическим и диверсионным операциям;

– имитация переговоров по стратегической стабильности и других контактов по укреплению режима «контроля над эскалацией»;

– резкое усиление информационно-диверсионных и пропагандистско-когнитивных, а также террористических операций.

5. Возможные изменения в нормативных и доктринальных установках

На развитие военной стратегии США и их союзников на украинском ТВД в 2024–2025 годы будут влиять как традиционные, достаточно устойчивые взгляды, нормы и тенденции в военной политике, военном строительстве и военном искусстве, консервативность которых не стоит недооценивать, так и новые факторы. Так, нормы уставов и наставлений ВС США, активно использовавшиеся США в войнах и военных операциях до военного конфликта на Украине, оказались малоэффективными, например, при организации наступления ВСУ в 2023 году или оборонительной стратегии первой половины 2024 года.

Тем не менее, влияние традиционной военной политики и военной стратегии (в т.ч. норм и правил уставов) США на ВСУ – огромно. Поэтому рассматривать положения военной стратегии США и действий на украинском ТВД необходимо как с учетом приверженности определенным традициям, инерции и нормативов США и НАТО, так и особенностей ВСУ.

Основные положения военной стратегии США и военного искусства, включая отдельные области, виды и рода войск, зафиксированы в многочисленных нормативных документах как президента и ОКНШ США, так и отдельных видов и родов войск[8]. В частности, в документах обращается особенное внимание на исключительность состояния ВПО и опасность военной политики России, а также основных принципах военной политики и стратегии страны: «Суть (современной) военной стратегии США, – говорится в одном из последних базовых документов Минобороны страны, … заключается в интегрировании сдерживания, используя любые инструменты, имеющиеся в распоряжении Минобороны, в тесном сотрудничестве с союзниками, с тем, чтобы убедить потенциального противника в неприемлемости цены (глупости) агрессии»[9].

При этом, обращает внимание, что президент Дж. Байден особенно подчеркнул мысль, что в 2024 году «прежние условия для военной стратегии США (как, например, в 2022 году) таковы, что «вести бизнес «как обычно» уже нельзя»[10].  Будут необходимы изменения, которые ожидаются уже летом 2024 года. Эти изменения начались весной 2024 года и последуют далее после 9-11 июля на сессии Совета НАТО.

В связи с состоянием ВПО на Украине и многочисленными спекуляциями об использовании ЯО в 2023–2024 годах, обращает на себя внимание официальная оценка, сделанная разведывательным сообществом США еще весной 2021 года, относительно важнейшего направления военной политики России – массированного военного строительства обычных (не ядерных) вооруженных сил: «Россия создает крупные, разнообразные и современные нестратегические системы, с помощью которых можно наносить как ядерные, так и не ядерные удары потому, что Москва верит в возможность сдержать нападение и предотвратить эскалацию… войск, расположенных вблизи ее границ»[11]. Представляется, что угроза применения ТЯО, в этой связи, малоэффективна, а заявления некоторых публицистов только дезорганизовывают общественное мнение. Классические подходя к применению ТЯО, разработанные в СССР, вполне жизнеспособны и эффективны, а их применения в Военной доктрине РФ (статья №27) может быть раскрыто и конкретизировано.

В целом основными направлениями развития военной стратегии США на 2024-2030 годы будут следующие (во многом продолжающие тенденции прежнего десятилетия):

- Максимальное увеличение пространственного размаха войны и возможностей ведения системных и скоординированных боевых действий во всех областях – от киберпространства, космоса, воздушных, наземных и морских операций с помощью новых систем боевого управления, связи и разведки;

- Акцент в вооруженном противоборстве смещается в воздушно-космическую сферу и нанесение скоординированных массированных ударов;

- Доминирующими направлениями в развитии ВВСТ будут средства воздушно-космическошо нападения (СВКН) и обороны (СВКО)

6. Оперативные задача военной стратегии на Украине в 2024-2025 гг.

Представляется необходимым рассмотреть влияние части таких факторов на формирование «новой военной стратегии на Украине, о некоторых из которых появились утечки в СМИ в 2023–2024 годах, Общий вывод об изменениях в военной стратегии США, просочившийся в СМИ[12], таков[13]:

Главной оперативной задачей новой стратегии США и Украины до конца 2024 г., становится стабилизация фронта, предотвращение глубоких прорывов ВС РФ. По мнению американских авторов будущей новой военной стратегии США, необходимо организовать устойчивую оборону и не позволить российской армии занять новые территории в 2024 году. Новые попытки контрнаступления попросту отменяются ввиду фактической невозможности их организации и выполнения, а также недостатка ВВСТ и боеприпасов. В то же время, не исключается возможность передвижения линии фронта, «обмена территориями» по итогам боев и т.д.

Для компенсации такой возможной «просадки» стратегического планирования, авторы стратегии предлагают киевскому режиму сосредоточить усилия на дальних точечных ударах с применением доступных систем и средств, в том числе и по территории России. Так, иностранными крылатыми ракетами хотят атаковать удаленные российские объекты, а также «сдерживать Черноморский флот» и наносить удары по российской инфраструктуре, прежде всего, логистике и т.д.

Важнейшее направление военной стратегии ВСУ в 2024 году в любом из вариантов стратегии, – считают эксперты США, – необходимо усиление диверсионной деятельности против различных объектов на российской территории, прежде всего, освобожденных регионов. Такая деятельность должна дестабилизировать внутриполитическую обстановку и создать сложности для правления В.В. Путина.

На фоне стабилизации и удержания фронта стратеги из США предлагают осуществлять военное строительство и повышать боеспособность украинских формирований. К концу 2024 г. их потенциал должен вырасти и обеспечить дальнейшие активные действия, что предполагает наращивание возможностей ВСУ, которое будет регулироваться США и их союзниками. Предполагается, что больше не будет допускаться таких длительных перерывов, которые были в первой половине 2024 года, однако и слишком больших поставок также не будет: США хотят контролировать эскалацию, не допуская её «забегания» и потери контроля со стороны Запада.

7. Возможные действия в начале 2025 года

В будущем (не ранее 2025 года), на следующем этапе войны, не исключается проведение нового контрнаступления ВСУ, и в этом даже появляется, как считают в США, шанс на успех. Более того, не исключается, что при определенных условиях в 2025 году может быть нанесено крупное поражение российской армии. Об этом, например, открыто заявил 25 февраля 2024 года помощник президента США Дж. Салливан.

На проработку итогового документа будущей военной стратегии, как сообщается, в начале 2024 года дали несколько недель; готовый результат «ожидается весной», но более точную дату пока назвать не могут. Вполне вероятно, что окончательный вариант военной стратегии был  утвержден на саммите НАТО в Вашингтоне в июле 2024 года, но публично он небыл представлен. Опыт подсказывает, что сроки могут быть сдвинуты как «вправо», так и «влево», на май, но, с другой стороны, отдельные элементы новой стратегии уже реализуются на практике. По ним, отчасти, можно судить о реальной военной стратегии НАТО в 2024-2025 годах. Так, развитие диверсионной и террористической деятельности ВСУ в феврале–марте 2024 года очевидно демонстрирует «ход мысли»! и действий США и ВСУ в этой области.

Предполагается, кроме того, что новая стратегия будет как краткосрочной, оперативно-тактической, возможно, ориентированные на продолжение войны после 2025 года, так и демонстрировать перспективы на 10 лет, и даже более отдаленные сроки.

Оценки МО США и некоторых исследовательских центров относительно стратегии США на Украине примечательны. В частности, доклад РЭНД, сделанный по итогам «контрнаступа» ВСУ в августе 2023 года, делает следующий сокрушительный для ВС США вывод: «Стратегия и позиция США в области обороны стали несостоятельными. Задачи, выполнение которых нация ожидает от своих вооруженных сил и других элементов национальной мощи на международном уровне, превышают средства, доступные для выполнения этих задач. Постоянные, скоординированные усилия Соединенных Штатов и их союзников необходимы для сдерживания и устранения современных угроз, включая продолжающуюся войну России на Украине и воссоздание вооруженных сил, а также экономический взлет Китая и сопутствующую военную модернизацию»[14].

Это, на мой взгляд, свидетельствует о принципиальном и системном пересмотре военной стратегии США, что, кстати, подтверждается и решением о том же Великобритании. Характер ведения войны на Украине изменился со времен холодной войны, и становится все более очевидным, что современная военная стратегия и позиции США несостоятельны. «Стратегический тупик», о котором много сегодня говорят, не такое уже исключительное явление. Оно возникало не раз. Строго говоря, проблема позиционного тупика известна военным уже не первый век.

Как и в прошлые конфликты, у нынешней тупиковой ситуации есть два выхода. Либо случится аналог чуда, будет найдено невероятное решение данной задачи, либо вялотекущая война (по мнению США) продолжается, пока у одной из сторон не закончатся ресурсы.

С точки зрения главной политической цели в стратегии – формирования максимально благоприятных условий для США, где война часть всего процесса, – такая война никому не нужна. Сейчас не Средневековье, чтобы месяцами замки осаждать. Издержки неудачной войны могут перевесить преимущества. Война на исчерпание ресурсов чревата гигантскими проблемами в экономике каждой из стран. Настолько серьезными, что выгода от победы полностью дискредитируется заплаченной за неё ценой.

Поэтому в 2024-2025 годах США будут искать новые способы адаптировать свою стратегию, переложив максимальное количество издержек и рисков на союзников.Стратегия военной обороны США была основана на вооруженных силах США, которые до недавнего времени во всех областях превосходили силы любого противника. Это абсолютное превосходство в настоящее время исчезло. Соединенные Штаты и их союзники больше не обладают фактической монополией на технологии и возможности, которые сделали их столь доминирующими против сил противника.

Отдельно о ресурсах стратегии США: надо признать, что Вооруженным Силам США и их союзников не требуется военного превосходства, чтобы эффективно противодействовать своим противника в разных регионах. Считается, что Соединенные Штаты, действуя совместно с ключевыми союзниками и партнерами в мире, могут быстро восстановить при необходимости военные возможности для ведения вооруженной борьбы с любым противников, опираясь на свои технологии и ОПК, без необходимости в настоящее время срочно восстанавливать превосходство в какой-либо оперативной области против Китая или России. Поэтому принятые военные бюджеты на 2024 и 2025 ф.г. отражают спокойную динамику их развития без сколько-нибудь чрезвычайных усилий по наращиванию военного потенциала.

Это надо учитывать в ходе конфликта на Украине.

8. Риски ядерной войны

СВО России на Украине заставила союзников по Организации Североатлантического договора (НАТО) задуматься об укреплении контроля «контролируемом риске» более широкомасштабной и продолжительной войны в евроатлантическом регионе, к которой страны ЕС и НАТО оказались не готовы. Возникла тяжелая и неожиданная для многих ситуация, когда появились сомнения относительно реальности гарантий со стороны США участвовать в военном конфликте в Европе. Осознание этого побуждает их значительно увеличить расходы на оборону и уровень боеготовности (приблизительно в 2–3 раза в пять лет), но в ближайшие годы они могут принять дополнительные шаги. Объемы их экономик и демографические ресурсы могут позволить достаточно безболезненно увеличить потенциал своих вооруженных сил и ОПК, как минимум, еще в 2 раза.

Это может позволить странам ЕС создать достаточно сильный военно-политический союз, который будет обладать определенной автономией от США. Надо признать, что усилия в этом направлении предпринимаются уже более 10 лет и возможность формирование такого блока, обладающего собственной военной инфраструктурой (в частности, логистикой и связью), не будет неожиданностью для России. При этом, надо подчеркнуть, что в отличие от послевоенных десятилетий такая тенденция уже не вызывает аллергии у США. Более того, не только Д. Трамп, но и Дж. Байден уже публично не раз поддержали эту политику.

Решение было принято (точнее – подтверждено) традиционно – усиление стратегического потенциал:

- наступательных;

- оборонительных вооружений;

- и систем боевого управления стратегическими силами

 9.Публичная имитация переговорного процесса

И превращения его в политико-дипломатический инструмент политики «силового принуждения России» (что неоднократно было и прежде), но на более высоком с точки зрения военной эскалации уровне. Многочисленные публичные заявления о готовности войны с Россией, организованные в начале 2024 года нарочито демонстрировали политическую готовность Запада к эскалации военного конфликта и выделения дополнительных материальных ресурсов на длительную (до 10 лет) перспективу.

Параллельно на Западе был инспирирован процесс демонстрации «готовности к переговорам». Не только в ООН и ОБСЕ, но и при создании новых переговорных площадок, например, в Швейцарии. Так, в конце 2023 года эта логика была отчетливо озвучена Макроном как «переговоры и расширение санкций», а позже, им же, как готовность Франции направить свои вооруженные силы на Украину. Евросоюз уже готовил в декабре как 13-й, так и 14-й пакеты санкций против России, но одновременно «посылал сигналы» о готовности к переговорам[15].

Считалось, что такие переговоры могут позитивно повлиять на ограничение санкций в отношении России, хотя ни обязательств, ни, тем более, гарантий, никто не давал. Более того, логика усиления военного противоборства говорит в пользу того, что санкции против России будут неизбежно усиливаться в будущем. Многие инициативы, в том числе Венгрии, характеризуются именно такими намерениями.  Результаты переговоров «о переговорах» будут в возрастающей степени зависеть от результатов военной капании 2024 года, однако, уже сегодня можно говорить о том, что позиция Украины может быстро меняться в зависимости от многих обстоятельств, а В. Зеленский может (и будет) делать неожиданные и резкие заявления, к которым надо быть готовыми