В Москве обсуждают первую трехстороннюю встречу лидеров Азербайджана, Ирана и России, прошедшую на этой неделе. В центре внимания – актуальные вопросы международной, региональной политики, перспективы налаживания практического сотрудничества, в частности, в сферах энергетики и транспорта. Одна из главных задач встречи глав трех государств – это продвижение важного для всей Евразии проекта транспортного коридора «Север-Юг». Ожидается, что он принесет пользу экономикам не только этих трех стран, но и большинству других евразийских государств. Удобный, рациональный и короткий путь призван перемещать транзитные грузы из Южной и Юго-Восточной Азии в Северную и Западную Европу – этакий современный «Шелковый путь».
Доцент кафедры политологии и социологии Российского экономического университета имени Плеханова Александр Перенджиев в эксклюзивном интервью ФАН-ТВ оценил возможности и перспективы «тройственного союза» России, Азербайджана и Ирана, а также обозначил проблемы, с которой они сталкиваются в новой геополитической реальности.
– Александр Николаевич, здравствуйте.
– Здравствуйте.
– У меня к вам такой вопрос. Иран, Россия, Азербайджан – страны-соседи. Во многом поэтому у них есть схожие проблемы. В первую очередь, какие это проблемы, сложившиеся в новой геополитической реальности?
– Прежде всего, это проблемы безопасности элит. Об этой проблеме как-то не принято говорить. Но в связи с тем, что участились так называемые цветные революции и свержение власти при помощи вот этих самых технологий, приходит понимание – кстати, именно в Иране, в том числе, – что такие технологии реально применимы. И здесь наши элиты, так сказать, понимают, что в этом вопросе обеспечение политической безопасности – один из важных вопросов взаимодействия. А всё остальное может дополняться – экономическим, культурным и так далее.
И второй момент я бы отметил – это взаимодействие в сфере противодействия терроризму. Потому что в том-то и дело, что речь идёт не о том, что те призывы, которые идут с нашей стороны, я имею в виду, прежде всего, со стороны президента Путина, по поводу образования широкого антитеррористического фронта, – они остаются только призывами. А нам нужно, понимаете, вот это направление, где мы взаимодействуем непосредственно с мусульманскими, исламскими государствами, а не просто с Китаем, в рамках ОДКБ (Организация Договора о коллективной безопасности, а также «Ташкентский пакт», «Ташкентский договор» – прим. ред.). А именно это направление тоже нам очень интересно. Тем более что с Ираном мы начали образовывать некую коалицию в той же самой Сирии, и нам было бы интересно понять, на какие еще институциональные формы мы могли бы выйти в этих вопросах сотрудничества именно в сфере обеспечения наших национальных интересов, в сфере нашей безопасности и каждой из сторон – Иран, Азербайджан и Россия. Но главное все-таки – это здесь много работы по взаимодействию именно в вопросах политической безопасности. Недаром, как вы видите, эта встреча проходит в преддверии выборов в Государственную Думу.
– Что касается энергетики и транспорта, какую конкретно выгоду наша страна усматривает во взаимодействии в этой сфере с Ираном и Азербайджаном?
– Скажу такую банальную вещь – это дороги. То есть, они являются узлом любой экономической системы. И чем они в лучшем состоянии, тем более, мы говорим о горных районах, то есть, мы на самом деле заинтересованы в развитии нашего Северного Кавказа, экономическом развитии. Собственно говоря, это также является одним из методов противодействия террористической угрозе. Потому что, решая экономические проблемы на Северном Кавказе, мы решаем и социальные проблемы – естественно, безусловно, создаем рабочие места и так далее. И я думаю, что это один из очень важных вопросов – транспорт, и вопрос подъема экономики Кавказа. В данном случае, мы заинтересованы в нашем регионе, в развитии Северного Кавказа.
– Александр Николаевич, этот проект, который предусматривает строительство транспортной магистрали Иран – Азербайджан, о которой говорят с 2008 года, призван стать одним из звеньев проекта «Север-Юг». Скажите, на каком этапе реализации этот проект находится, и что мешает?
– Мешают вопросы, на мой взгляд, получения прибыли. То есть, раздела интересов сфер. Об этом тоже не особо говорится. Вроде бы все говорят, что это выгодно, а когда доходит до технических вопросов – конкретно кто разделает ресурсы и на каком основании, по сути, как будут разделены акции, и здесь всегда возникает спор. Это чисто технический момент по поводу прав собственности. И он всегда, на самом деле, требует политического решения, договоренности на самом высоком уровне. Потому что на уровне обычных исполнителей этот вопрос, получается, не решается эффективно.
– А что касается проекта по нефтедобыче в Каспийском регионе – здесь, я знаю, есть ряд моментов, которые ставят под вопрос этот проект, начиная от раздела территории, дна моря, и заканчивая экологией. Так ли весомы эти проблемы на самом деле?
– Безусловно. Потому что это тоже ресурсы, борьба за эти ресурсы. И, безусловно, когда идет их разделение, какая-то страна считает себя обделенной, есть несправедливость какая-то… Поэтому здесь, кроме как договориться на самом высоком уровне, тоже невозможно. С помощью силы, вы понимаете, нельзя. Обыкновенная ссора, состояние войны – это нежелательно. Но я вам скажу, что, в принципе, такие случаи не особо известны. Они возникали, где-то что-то происходило, колыхался ветерок. В принципе, эти случаи находили разрешение, но не до конца. Поэтому сейчас встал вопрос решить раз и навсегда. Пока, сколько было по Каспию саммитов, не все вопросы остаются закрытыми.
И кстати, остаются же конфликты не только в отношении России и Азербайджана, или Азербайджана и Ирана (хотя они не острые, но, тем не менее, трения идут), но даже возникали более острые конфликты между Азербайджаном и Туркменией, насколько мне это известно. И там даже дело доходило чуть ли не до конфликтов военных. И тут как раз, наверное, и встает вопрос о том, что в этом регионе, казалось бы, все привыкли, что там тишина, но на самом деле, неразрешенность этих конфликтов может привести как раз к военным столкновениям. А вы понимаете: очень легко разжечь очаг войны, а потушить его очень сложно.
Вот тут как раз и есть необходимость создания этих «тройственных союзов», потому что когда три – они уже союзники, они договариваются. А те, кто еще не в союзе, – по крайней мере, договариваются с этими тремя вместе. Значит, всё выглядит уже по-другому. Либо они входят в этот союз, либо решают не с одним субъектом или государством, а уже с этим «тройственным союзом». Думаю, что этим он интересен, что за любыми союзами всегда сила. В том числе, и в распределении ресурсов. Поэтому, конечно же, здесь может и так вопрос стоять.
Вопрос в другом: как воспримут такой союз другие государства при Каспии? Тем более, что с Казахстаном мы же тоже находимся в Евразийском экономическом союзе, и в ОДКБ, и так далее. Это наш, в общем-то, ближайший союзник. Поэтому, конечно же, мы не сможем игнорировать интересы Казахстана, это точно.
В любом случае, я думаю, что здесь все эти союзы предполагают взаимодействие. И, опять же, такое понятие, как «государство-партнер», «государство-наблюдатель» и так далее, – это всё равно всё будет работать, эти все международные правовые механизмы, институциональные механизмы. На этом и основывается, в общем-то, обеспечение мира в том или ином регионе.
– А как вы считаете, насколько близки Азербайджан, Иран, Турция к вхождению в ШОС?
– В настоящее время, насколько мне известно, каждая страна находится на разной дистанции. Скажем, насколько мне известно, Азербайджан – это государство-партнер ШОС, а Иран – государство-наблюдатель. Но, тем не менее, Иран уже каким-то одним шагом вступил в ШОС, уже, так сказать, ножкой сделал, и уже прорабатываются механизмы того, чтобы он непосредственно стал полнокровным, полноправным участником Шанхайской Организации Сотрудничества.
Что же касается Азербайджана, то, конечно же, я приветствую, чтобы Азербайджан входил в структуры, где находится Россия. То есть, не только чтобы у нас было взаимодействие на двухсторонней основе, но чтобы было взаимодействие и на этой самой многосторонней основе, где Азербайджан тоже является не страной-наблюдателем, не партнером, а именно полнокровным, полноправным участником этой самой организации. Думаю, что «тройственный союз» Азербайджан – Иран – Россия стал бы ступенькой в создании таких союзов, где Азербайджан и Россия – полноправные участники этих союзов.
– Я еще спросила вас о Турции…
– Я думаю, что пока, на сегодняшний день, речь может идти об определенном экономическом взаимодействии. Но в рамках ШОС Турция тоже является страной-партнером. Наверное, Турция будет медленнее интегрироваться и входить в такие структуры с участием России или, скажем, даже Ирана. Тем не менее, скорее всего, Турция будет в партнерских отношениях, но, скорее всего, опять же, не на правах полноправного участника, а именно больше как страна-наблюдатель, страна-партнер. Но все-таки оставляя за собой возможности для коммуникации, взаимодействия.
Авторы: Анастасия Алексеева, Вячеслав Дружинин; Источник: РИА ФАН
