Каждый начальник в глубине души должен быть готов умереть, если того потребуют обстоятельства. Без этой «философии» нет настоящего начальствования[1]

А. Снесарёв, военный теоретик

Политическая противоречивость соотношение понятий «военная» и «национальная» безопасность[2] нашло реальное выражение в российской политике и политическом дискурсе ещё со времён так называемой перестройки, инициированной М.С. Горбачёвым и его окружением, суть которого стала извращенным представлением о безопасности нации и государства вообще, и военной безопасности, в частности. Если коротко, то оно сводилось к простой формуле либеральных демократов 80-х и 90-х годов: обеспечение военной безопасности[3] СССР-России не просто ложится тяжёлым бременем на экономику и общество, но и неизбежно «приведёт к экономическому и политическому краху СССР»[4]. Тем самым, по сути дела, отрицалось само понятие «военная безопасность» и внешняя угроза, создавалось искусственное впечатление об отсутствии у кого бы то ни было извне враждебных намерений. в этом контексте национальная безопасность противопоставлялась военной безопасности как примитивный мем «масло вместо пушек».

Соответственно с такой политической установкой формировался и подход к государственному и военному строительству, который радикально минимизировал все усилия государства и общества и фактически вел не только к отказу от стратегического планирования, но и откровенному предпочтению «рыночной стихии». При этом на само понятие «национальная безопасность» фактически становилось табу в политическом лексиконе и политологии. Во всяком случае вплоть до середины 90-х годов этого понятия старались всячески избегать в политическом лексиконе[5].

В том или ином виде эта формула в качестве основы для разных концепций внешней политики и СНБ России просуществовала до 2007 года, т.е. до выступления В.В. Путина в Мюнхене, которое аккуратно «подвело черту» в военной политике и политике безопасности России, ориентированной на уступки Западу. Её остатки, - включая начальный этап ведения СВО Россией на Украине, — просуществовали до настоящего времени, изменившись, естественно, под влиянием военно-силового противоборства с Западом в противоречивую формулу образца 2022–2023 годов, отрицающую идею «мобилизация вместо развития», в формулу «развитие в интересах безопасности». в условиях нарастающей военной деятельности Запада сохранение прежних установок, которое сохранялось в деятельности правительства, не смотря на все возрастающие расходы, было неверной тактикой, в конечном счёте, можно признать, что приоритет военной безопасности над национальной окончательно не был признан и в 2023 году. Россия — и в общественно-политической жизни, и в экономике — всячески делала вид, что СВО «где-то там». Пресловутая «Рублёвка» и «Патрики» жили сами по себе, а СВО — сама по себе. и стратегическое планирование страны вполне соответствовало этой установке.

Стоит отметить, что первая половина 2023 года продемонстрировала практическую возможность реализации концепции «развития в интересах безопасности», которая была сформулирована в СНБ РФ ещё до начала СВО, в июле 2021 года, т.е. до начала масштабных военных действий: экономика, промышленность и финансы России в целом достаточно быстро и неожиданно легко преодолели первый и последующие удары санкций[6]. Издержки старательно не замечали.

Более того, на мой взгляд, вынужденный выбор вектора автаркии, особенно в промышленности, пошёл России на пользу, и не только в экономике, но и в других областях. Думается, что постепенно автаркия вытеснит и дальше будет вытеснять как глобальная тенденция другую глобальную тенденцию — глобализацию, а сохранение и успехи в развитии и обеспечении безопасности будут зависеть от того насколько «доля» автаркии в государстве будет расти быстрее «доли» глобализации. Например, доля промышленности в экономике. Или в науке и образовании.

Также, впрочем, как стимулируются процессы автаркии и в других центрах силы. Условно, например, доля автаркии в экономике Королевства Саудовская Аравия (КСА), где доля не нефтегазовых доходов, ежегодно сокращается. Даже сверхвысокие темпы роста доходов в 2022 году не привели к увеличению доли сырья в экономике страны.

Противостояние с западной военно-политической коалицией требует от России максимальной мобилизации не только в ОПК, но и во всех отраслях экономики, и в обществе, а нехватка личного состава ВС — не частичной, а более полной мобилизации. С другой стороны, — если Запад намерен в ходе СВО экономически измотать Россию, то подобная тотальная мобилизация[7] неизбежно приведет к ослаблению экономики и социально-экономическим трудностям, внутриполитической дестабилизации. в итоге, как считают на Западе, это приведёт к внутриполитическому кризису и смене политической элиты, и курса России. в любом случае политика США носит откровенно антироссийский характер, причем не только в России, но и на территории всего бывшего СССР[8].

Во многом это противоборство двух политических курсов — обеспечения военной безопасности и сохранения развития — зависит от способности той части правящей элиты России, которая выбрала путь борьбы за суверенитет и идентичность, сохранить власть и контроль над страной. в противовес откровенно капитулянтскому курсу другой части правящей элиты, готовой отказаться от военного противоборства ради сохранения темпов развития.

Это отчётливо проявилось в высказываниях Е.В. Пригожина и других общественных деятелей весной-летом 2023 года. Мысль, высказанная в своё время в эпиграфе раздела А.Е. Снесарёвым, чётко определяет приоритетность интересов государственных служащих, включая военнослужащих, более того, она является во многом объяснением того, почему неэффективные механизмы государственного и военного управления последних лет разрушают Россию. Личные и групповые интересы, лежащие в основе мотивации правящей элиты, не оставляют места для национальных и государственных интересов. Именно личные интересы части правящей российской элиты — не только основное препятствие эффективности СВО, но и нередко главный мотив на Украине, который трудно укладывается в формат политического и военного анализа. Именно об этом не раз говорил Е.В. Пригожин и другие общественные деятели с начала 2023 года. Бегство напуганных приходом Пригожина представителей элиты и «общества» — пример того какое реальное отношение этих граждан к своей стране.

Разное понимание и разные политические приоритеты между интересами разных частей правящей элиты выступает как на уровне противоречий личного и группового, так и более широкого формата. в том числе и понимание интереса «безопасности» и «интерес развития», который вошёл в острое противоречие в ходе СВО на Украине. Интерес национальной безопасности, выраженный интересом военной безопасности в 2023 году, так и не стал основным интересом для большей части правящей элиты. Кризис внутри элиты и части представителей «общества», возникший в России в 2022 году, расширялся и реально влиял на политику России в 2023 году.

Проблема одновременно заключалась в том, что такого противоречия в правящей элите Украины не существовало. Там силовым образом — политически, экономически, информационно, физически — была проведена тотальная мобилизация в интересах военной безопасности страны (в понимании правящей элиты страны и Запада). в России, повторю, окончательно этого не произошло в 2023 году; продолжалась открытая борьба и скрытый саботаж. Но если в 1917– 1921 годах и в 1941 году в сходных условиях власть понимала, что надо с ним бороться[9], то в 2022–2023 годах власть вела очень пассивную политику.

«Интерес безопасности» — национальный, социальный и личный — очевидно искусственно противопоставлялся «интересу развития (в т.ч. собственности и бизнеса)», который доминировал не только в правящей элите, но и в российском обществе в последние десятилетия. Это неизбежно вело как к ограничению в политике безопасности (и не только расходов), так и, в конечном итоге, к сдерживанию национального развития, прежде всего, промышленности[10]. До тех пор, пока само существование нации и государства не было поставлено под сомнение. Однако и эта угроза (хотя и была озвучена В.В. Путиным и Н.С. Патрушевым) не была до конца акцентирована. Её повторение от случая к случаю не сделали её соизмеримой лозунгу «Отечество в опасности!».

Проблема, на мой взгляд, в том, что в результате сознательной «деидеологизации» 80-90-х годов для значительной части общества и правящей элиты интерес безопасности нации и государства стал слишком абстрактной категорией, которая «весит» значительно меньше интересов бизнеса, активов и, — главное — привычного образа жизни.

Авторы: А.И. Подберезкин, А.А. Куприянов