В будущих конфликтах военные (силовые) действия могут даже не вестись вообще, либо они не будут иметь определяющее значение[1]

И. Попов, М. Хамзатов, военные эксперты

России к началу XXI века досталась старая, во многом разрушенная   армия   и   преимущественно   старая   советская   техника, у которой была такая уже старая военная элита, обладающая еще более старыми взглядами на войну. Это, может быть, излишне резкая оценка того состояния, в котором оказались ВС России (как и вся экономика и общество) к 2009–2010 годам XXI века, ни в коем случае не относится ни к истории, ни к традициям, а тем более тем самоотверженным и героическим военнослужащим, которые в то время пытались (и решали) несмотря ни на что боевые      задачи.

Эти проблемы, сравнения и планы, дающиеся в 2016 году, по- лезно сравнить с ситуацией, в которой оказалась Россия в 1991 году:

Союз Советских Социалистических Республик имел общие для всех республик (в том числе для РСФСР) Вооружённые Силы, в отличие от ведомств МВД.

После распада СССР принимались попытки сохранить в рамках СНГ единые вооружённые силы, в период с лета 1991 года по начало 1993 года Объединённые Вооружённые Силы СНГ состояли из остатков Советской Армии, дислоцированных на территории РСФСР и других союзных республик.

7 мая 1992 года Указом президента России №466 части бывшей Советской Армии, дислоцировавшиеся на территории России были объявлены Вооруженными Силами Российской Федерации, входящими в состав ОВС СНГ.

К весне 1993 года без громогласных объявлений название «ОВС СНГ» повсеместно в России заменилось названием «Воо- руженные Силы Российской Федерации». Строго говоря, с весны 1993 года и существует Российская Армия.

За эти годы, Вооружённые силы России приняли участие  в ряде вооружённых конфликтов на территории бывшего СССР и на территории бывшей Югославии: молдавско-приднестровский конфликт, грузино-абхазский и грузино-югоосетинский, а также в 1999 году в Косово.

201-я мотострелковая дивизия была оставлена в Таджикистане в условиях начала гражданской войны 1992–1996 гг.

В период осетино-ингушского конфликта на Северном Кавказе 31 октября — 4 ноября 1992 в регион вводились войска.

Кроме того Российская армия принимала участие в двух че- ченских войнах — 1994 г. — 1996 г. («восстановление конституционного порядка») и 1999 г. — фактически до 16 апреля 2009 года («контртеррористическая   операция»)   —   и   в   «пятидневной   войне» в Грузии в августе 2008 года («Операция по принуждению к миру»), фактически военная агрессия РФ и оккупация части территории Грузии[2].

27 февраля 2014 года Вооружённые силы России, дислоцировавшиеся в Автономной республике Крым (Украина), главным образом силы Черноморского флота, а также части введенные с территории РФ начали военную операцию по захвату Крыма  и его последующей аннексии. В ходе военной операции, которая    с точки зрения международного права классифицируется, как военная агрессия военнослужащие РФ действовали без знаков принадлежности к ВС РФ и именовались в российских СМИ    т.н. «вежливыми   людьми».   Российскими   военными    были    блокированы, а впоследствии захвачены все объекты силовых структур Украины, здания администраций и взята под контроль административная граница с остальной частью Украины на перекопском перешейке. Позднее они обеспечивали силовое прикрытие т.н. «референдума о статусе Крыма» проведенный РФ 16 марта 2014 года для легализации    аннексии    Автономной    республики    Крым  (Украина).

В первой половине 1990-х годов Вооружённые силы России    в значительной степени подверглись трансформациям, связанным как с разделом остатков Советской Армии, так и выводом на территорию Российской Федерации ряда формирований из Восточной Европы. Примером может служить использование фронтовой авиации все время Второй Чеченской    войны.

Военное командование сделало определенные выводы из прошлой Чеченской кампании, а также из боевых действий НАТО      в Югославии. В Первой Чеченской войне федеральные войска понесли большие потери в живой силе и в технике, развивая наступление без предварительной огневой подготовки. Большие потери были и среди мирного населения, когда для достижения результатов срочно потребовалась поддержка ударной авиации.

На этот раз основная роль в воздушно-наземной операции отводится авиации. Предварительно ведется тщательная разведка авиационными средствами, разведывательными подразделениями спецназа, агентурной разведкой. Как следствие, более грамотно производится выбор средств поражения выявленных конкретных целей, что подразумевает уменьшение разрушений гражданских объектов и количества жертв среди мирного    населения.

По сравнению с предыдущей войной качественный состав авиационной группировки почти не изменился. Ударная авиация представлена исключительно самолетами разработки ОКБ Сухого: фронтовые бомбардировщики Су-24М и штурмовики Су-25. Бомбардировщики Ту-22М пока не вводились в бой. Радиотехническая, воздушная и фоторазведка ведется самолетами МиГ-25РБ и Су-24МР. Для выполнения фото- и воздушной разведки при- влекаются самолеты Ан-30Б. Так же, как и во время прошлой Чеченской военной кампании, к ведению тактической воздушной разведки   привлечен   беспилотный   разведывательный   комплекс «Строй-П».

Возможности авиационных средств неоднородны применительно к действиям в сложных метеоусловиях, ночью, по точности навигации и номенклатуре применяемых боеприпасов с точным наведением. Дистанционно-пилотируемые летательные аппараты (ДПЛА) «Пчела-1Т» в составе комплекса «Строй-П» могут вести разведку только в дневное время при хороших метеоусловиях, т.к. оборудованы только телевизионными камерами (т.е. в той же комплектации, что и три года тому назад, в период прошлой      войны).

Фронтовые бомбардировщики Су-24М и штурмовики Су-25 в боевых действиях также применяются практически без изменений    по    составу    оборудования    и    номенклатуре   вооружения.

Самолет Су-24М отличает всепогодность боевого применения, мощная прицельно-навигационная система и широкая номенклатура управляемого оружия, в состав которой входят управляемые ракеты класса «воздух — поверхность», корректируемые бомбы КАБ-500, а также тяжелые бомбы КАБ-1500Л и КАБ-1500ТК с лазерным или с телевизионно-командным наведением, предназначенные для поражения высокопрочных целей (бункеров, мостов)[3]. Почти всё время своего существования Вооружённые силы  России находились в стадии реформирования. Очередной этап военной реформы завершился 16 ноября 2004 года. В октябре 2008 года было объявлено о начале новой реформы, которая по задумке авторов должна привести к коренному изменению облика российской  армии.

В сентябре 2008 г. Президент России Д. Медведев выделил пять главных задач развития Вооруженных Сил[4]:

— Совершенствование организационно-штатной структуры и системы базирования войск с переводом всех боевых соединений и частей в категорию постоянной  готовности;

— Повышение эффективности системы управления Вооруженными   Силами;

— Совершенствование системы подготовки кадров, военного образования и военной  науки;

— Оснащение Вооруженных Сил современным оружием;

— Решение    социальных    проблем    военнослужащих.

Через полтора года, в марте 2010 г., выступая на коллегии министерства обороны, Президент уточнил эти задачи, сведя их к трем последним из перечня 2008 г. и добавив «задачу повышения боеготовности сил общего назначения в их новой организационно-штатной структуре»[5]. Вторая задача — повышения эффективности системы управления ВС — не исчезла полностью, а трансформировалась в «обеспечение Вооруженных Сил автоматизированными пунктами управления и информационными комплексами». Пятая задача приросла «повышением престижа военной службы».

Главными направлениями военной политики России в период после 2010 года  были:

— во внутренней военной политике — реформа вооруженных сил и    модернизация    военно-промышленного    комплекса   страны;

— во внешней военной политике — сохранение режима обеспечения стратегической стабильности, укрепление военно-политического сотрудничества на постсоветском пространстве и улучшение отношений с США и НАТО.

К основным факторам, определявшим выбор приоритетов текущей военной политики России и промежуточные результаты реформы Вооруженных Сил, наряду с вводом в действие новых концептуальных документов, следует  отнести:

— критическое осмысление руководством страны состояния Вооруженных Сил по результатам их участия в разрешении конфликта на Кавказе в августе 2008 г.;

— отказ стран Запада начать конструктивный диалог с Россией по вопросу о совершенствовании системы обеспечения международной безопасности в Евроатлантическом  регионе;

— двойственность политики НАТО по отношению к России (предложения о расширении сотрудничества наряду с подтверждением курса на расширение блока, в том числе за счет приема в него Грузии и Украины);

— сохранение очагов потенциальных вооруженных конфликтов на Кавказе и в Центральной   Азии;

— изменение характера российско-американского диалога по обеспечению стратегической стабильности (подписание нового договора по сокращению стратегических наступательных вооружений при одновременном сохранении планов США по развертыванию системы противоракетной обороны в  Европе);

— продолжающийся рост военной мощи Китая;

— снижение темпов экономического развития страны в условиях глобального кризиса;

— продолжающуюся стагнацию большей части военно-промыш- ленного комплекса страны;

— сокращение финансовых возможностей РФ по комплексной реформе военной организации государства;

— отсутствие активной поддержки военной реформы со стороны населения страны[6].

Намеченные Стратегией (2010 г.) и Доктриной-2010 задачи по «укреплению национальной обороны» и «строительству и развитию Вооруженных Сил и других войск» стали еще одним важным фактором   влияния   на   военную   политику  России.

Исходя из содержания статьи 32 Стратегии, главными задачами государства по укреплению национальной обороны следует считать:

— сохранение потенциала стратегических ядерных сил;

— наращивание количества частей постоянной  готовности;

— совершенствование оперативной и боевой подготовки;

— организацию межвидового взаимодействия войск и   сил;

— уточнение системы комплектования ВС РФ и других     войск;

— повышение престижа военной службы и статуса офицерского состава;

— выполнение государственных программ по разработке и созданию   вооружения   и   военной   техники.

Доктрина-2010, суммируя данные задачи в статье 32, определила основную задачу строительства и развития Вооруженных Сил и других войск как «приведение их структуры, состава и численности в соответствие с прогнозируемыми военными угрозами, содержанием и характером военных конфликтов <…>, а также возможностями     Российской    Федерации».

Эти правильные с точки зрения любой военной теории задачи лишены в рассматриваемых документах базиса — определения возможного характера военных конфликтов с участием России в краткосрочной и среднесрочной перспективе и перечня конкретных источников военной опасности, способных перерасти в непосредственную военную угрозу Российской Федерации. Это, в свою очередь, отразилось на стратегии всего военного строительства в России, которая в некоторые годы оказывалась не просто неэффективной, а разрушительной. Так, во времена руководства МО А. Сердюковым был нанесен мощный удар по всей системе материально-технического обеспечения ВС, создававшиеся десятилетиями. Как отмечает ее бывший начальник, генерал-полковник С. Маев, такое «реформирование» в 2000-е годы привело к значительной утрате возможностей по подержанию ВВТ собственными силами (что обеспечивало прежде до 80% возвращенных в строй ВВТ)[7].

Другой пример «реформ Сердюкова» — сокращение численно- сти офицеров в ВС, которое привело к массовому увольнению. Так, в ходе военной реформы 2008–2012 годов бывшим руководством военного ведомства было принято решение о лавинообразном сокращении офицерских должностей. За год (с 2009 по 2010) их количество сократилось с 335 тыс. до 150 тыс. Из-за этого части младших офицеров, в основном выпускникам военных вузов, было предложено либо уволиться в запас, либо занять вакантные должности сержантов — командиров отделений, заместителей командиров взводов, командиров боевых машин. Были уникальные случаи, когда офицеры становились простыми стрелками или пулеметчиками. Также были упразднены звания прапорщиков и мичманов. Их обязанности планировалось переложить на сержантов-контрактников, однако последних в достаточном количестве не оказалось, и на их должности также стали назначать офицеров.

В пик реформ Анатолия Сердюкова в статусе «офицеров-сержантов» было около 10 тыс. человек. Со сменой руководства Минобороны их количество неуклонно снижалось, и сейчас Минобороны должно переназначить с сержантских и старшинских должностей менее тысячи военнослужащих. Ситуацию удалось исправить только к 2017 году[8].

Упоминания в статье 12 Стратегии, что «в условиях конкурентной борьбы за ресурсы не исключены решения возникающих проблем с применением военной силы», явно недостаточно для определения возможных союзников и потенциальных противников России в конфликтах будущего, а также задач для первых операций вооруженных сил. Вряд ли поможет решению этой проблемы отнесение руководством России к «потенциальным угрозам национальной безопасности нашей страны» существующего вблизи российских границ «конфликтного потенциала» и «неурегулированных проблем». Если принять этот посыл («потенциал — это потенциальная угроза») как руководство к уточнению направлений военной политики России, то придется признать, что НАТО является потенциальным противником, так же как и многие соседи России.