Будущий миропорядок в целом будет предопределяться, прежде всего, состоянием будущей МО-ВПО, которое найдет свое конкретное выражение в развитии базового  сценария. Формирование международной системы безопасности станет продолжением усилий по созданию нового миропорядка, которые (возможно) будут проявляться по-разному в различных странах и регионах. В этом смысле автаркия государств и регионов будет вести к формированию региональных и цивилизационных коалиций и систем безопасности, которые могут играть только частную, даже локальную, роль: реальная система безопасности может быть только  международной, без деления её на «Атлантическую», «Евразийскую» или «Латиноамериканскую» или какую-то еще. Это же означает, что в основе международной системы безопасности будут находиться реальные национальные возможности и ресурсу субъектов МО-ВПО – государств и коалиций. Причем, в отличие от «потсдамского периода», когда международное право играло важную роль, в формировании нового миропорядка право будет просто следовать за политическими реалиями силовой политики, прежде всего, наличием ресурсов субъектов МО-ВПО.

Таким образом, при анализе развития МО-ВПО, будущего миропорядка и системы безопасности, а также стратегий государств исключительно важное значение имеет, как уже говорилось выше, общее направление развития международной обстановки (МО), её наиболее вероятный (из множества возможных) базовый сценарий развития и его возможные конкретные варианты.  Именно они являются своего рода «основными параметрами» и границами в развитии будущего миропорядка и системы безопасности в мире.  Этот базовый сценарий может быть изначально представлен в качестве некой модели будущего развития МО, которая является базовой для того или иного конкретного варианта развития ВПО в мире и, только затем, уже в конкретном регионе. В нашем случае – на Украине[1]. Система безопасности - региональная и мировая – производная от этого конкретного варианта развития базового сценария.

В этом смысле мы должны понимать, что создание международной системы безопасности, как первая часть будущего миропорядка, становится результатом развития конкретного варианта базового сценария МО-ВПО. В качестве примере можно привести аналогию с послевоенным мироустройством в мире и в Европе, которое сформировалось по итогам развития конкретного варианта базового сценария ВПО в 1945 году, а именно – разгрома гитлеровской коалиции в Европе союзниками (при решающей – на 75% - роли ВС СССР) и Японии - в Азии (при решающей роли США).

Система международной безопасности, сложившаяся после конференции в Потсдаме, когда стороны подвели итоги состояния МО и ВПО на август-сентябрь 1945 года, роль основных государств и вину проигравших субъектов. Эта система не только отражала именно эти военно-политические реалии, но и зафиксировала их в договоренностях и механизмах послевоенного урегулирования, включая создание ООН. Таким образом,  собственно  миропорядок стал только формироваться похоже, исходя из политических, экономических, финансовых и военных реалий 1945-1949 годов.

Эту последовательность важно иметь в виду:  будущие военно-политические реалии развития ВПО будут лежать в основе будущей системы международной безопасности  (впоследствии), а не наоборот. Сегодня ставить «телегу впереди лошади», т.е. заниматься созданием миропорядка и системы международной безопасности без признания большинством субъектов военно-политических мировых реалий (чего нет и в помине) – бессмысленно. Это будет пустая и бессодержательная псевдополитическая  болтовня, не имеющая отношения к реальной политике[2].

Примерно тот же  подход  относится и к СВО, и к попыткам договориться о миропорядке и системе безопасности будущего. Наши представления радикально отличаются от США и их союзников, что хорошо видно на примере «стартовых» условий переговоров по Украине. Их результативность будет прямо зависеть от того, какой базовый сценарий развития ВПО в мире существует, а ещё конкретнее – в каком из своих современных вариантов этого сценария. Некоторые варианты могут существенно отличаться друг от друга даже в рамках одного сценария. Но, тем не менее, важен собственно базовый сценарий развития ВПО, который со второго десятилетия нынешнего века был не раз описан в работах ЦВПИ как «Эскалация политики военно-силового принуждения России». Развитие базового сценария МО-ВПО в 2010-2022 годы показали наглядно, что результат этой эскалации – переход от варианта силового к военному варианту в 2022 году, - который прогнозировался нами еще в 2014 году (в период 2022-2023 гг.), - полностью подтвердился.

Новый вариант базового сценария «Эскалации политики военно-силового принуждения», который стал реализовываться с 2024 года, предполагал[3]:

1. Усиление экономического, финансового и любого силового давления на Россию, прежде всего, акцентируя внимание такого давления на союзников и партнеров России. Активизация разных силовых акций против потенциальных союзников и партнеров России, прежде всего, на постсоветском пространстве[4].

2. Начало и эскалация применения ВТО большой дальности, прежде всего, в террористических целях, а также прямые террористические акты на территории нашей страны.

3. Перевод военного противоборства в «максимально оптимальный» режим, которые может быть обеспечен существующими ресурсами ВВСТ США и НАТО.

Развитие этого базового сценария ВПО до начала 2025 года продолжалось последовательно и строго. Его никто не отменял и при смене президента США в Белом доме.

Естественно, что такой вариант сценария зависит от самых разных стратегий, включая стратегию России. Но именно в таком порядке – развитие конкретного варианта базового сценария ВПО (итоги такого развития), сформированная в результате такого развития система безопасности и, наконец, оформленный, в том числе и с помощью инструментов международного права, - миропорядок.

Пытаться «создать (путем переговоров) систему европейской, а, тем более, международной безопасности, основываясь на представлениях и публичных заявлениях (нередко безответственных) Д. Трампа и других западных коллег, - задача абсолютно бесперспективная.

Иными словами, силовое противоборство в итоге решит проблему будущего мироустройства и создание системы международной безопасности. Как, впрочем, всегда было в истории.

Невозможно «договориться» о создании системы международной безопасности в принципе, а призывы к этому – наивны. Это  нельзя сделать и опираясь даже на вполне обоснованные аргументы российской и других сторон, «мнение мировой общественности», стремящихся к изменению остроты развития ВПО. Или авторитету других стран. Ни Китай, ни Индия, ни другие страны не повлияли до насчтоящего времени на планы США и членов их коалиции.

В самом общем, абстрактном, и заведомо упрощенном виде, такая авторская модель формирования системы взаимодействия большого количества факторов и тенденций МО, а также производных состояний развития сценариев и их вариантов ВПО и далее – стратегической обстановки (СО) по конкретным сценариям и их наиболее вероятным вариантам, как уже говорилось,  выглядит в качестве упрощенной модели, как это было показано выше.

При этом, принципиально важно понимать и осознавать суть современного состояния МО-ВПО, которая является следствием фундаментальных изменений в экономике, технологиях и политических системах, своего рода «переходном периоде», исторически во многом аналогичном такому же периоду начала ХХ века, когда промышленное производство, развал империй и прежних нравственных и правовых норм привело к принципиально новому этапу в развитии человеческой цивилизации, просуществовавшему до начала XXI века. Из этих особенностей развития МО вытекают принципиальные особенности развития современной ВПО и, соответственно, военной политики и стратегий государств.

С точки зрения России это означает смыкание двух процессов, глобальных, по свое сути, тенденций – доминирования правящей элиты США в глобальном мире, с одной стороны, и параллельного выхода России из полуколониальной зависимости[5] от глобального Запада, – с другой.

Суть СВО, поэтому, не столько в собственно военной операции и военных действиях, сколько в сочетании целого ряда мер в области политики, экономики, финансов, науки, образовании и пр.  по преодолению зависимости от Запада во всех областях, возвращению суверенитета и национальных приоритетов опережающего развития.

Так, одной из тенденций в мировой политике является преодоление правящими элитами западной военно-политической коалиции (прежде всего, странами ЕС, где США удалось создать проамериканский политический корпус) полной зависимости от США, возвращение суверенитета и национальной идентичности. Выступление Д. Трампа в Давосе 23 января 2025 года этот наглядно продемонстрировало.

Но уже есть признаки того, что некоторые субъекты проявляют признаки независимости.  Пока что, эта тенденция ещё только обозначается на фоне абсолютной зависимости правящих элит стран ЕС от США, но уже не случайно, что в Словакии на парламентских выборах и президентских выборах 6 апреля 2024 года победили представители относительно независимого политического курса, как до этого в Венгрии и в некоторых других странах и регионах.  В Молдавии, например, весной 2024 года оппозиция прямо заявляла, что выбор будет сделан не в пользу США и ЕС, а в пользу России[6]. Западу пришлось откровенно фальсифицировать результаты выборов, а затем организовать блокаду Приднестровья, где проживают более 220 тысяч русских.

Это только самые первые признаки того кризиса, который неизбежно охватит правящие элиты западной коалиции после провала проамериканского курса глобализации, предполагающего отказ от национальных интересов, в условиях «переходного периода».