Искажение истории, самих цивилизационных основ становится обязательным условием ведения гибридной войны, где одна система ценностей противопоставляется другой. Именно экзестенциальность угрозы России в начале третьего десятилетия со стороны Запада стала фундаментом той агрессии, которая проявилась со стороны Запада в ходе военного конфликта на Украине.

Очевидно, что формирование современной стратегии развития и безопасности России происходит в условиях нарастающей эскалации гибридной войны[1], в которой исключительно важную роль выполняют силовые информационно-когнитивные средства и способы ведения, от искажения истории[2] до полной трансформации реалий.

В качестве примера влияния внешних условий можно привести современную оценку влияния развития ВПО в России в начале 2021 года на стратегию развития страны, которая требовала учёта таких внешних факторов, как:

– растущей военной мощи и агрессивности западной военно-политической коалиции;

– возможного обострения СО одновременно на нескольких стратегических направлениях – от районов восточной Украины и Калининграда до Южного Кавказа;

– усиления влияния на радикальные силы внутри страны с целью её дестабилизации;

– неизбежное усиление санкционной политики и т.д.

Примечательно, что определённого и категорического описания и характеристики состояния МО и ВПО и его влияния на положение в России сделано не было даже после оценки 19 марта В.В. Путина Дж. Байденом и отзыва посла в Россию для консультаций. Избранная В.В. Путиным тактика «легкой полемики» с Западом на фоне обострения ситуации в Донбассе лишала страну необходимой мобилизационной готовности, декларируя, что внешняя обстановка и отношения с США и их союзниками проходят по формуле «бизнес как обычно». Это отчётливо проявилось, например, на состоянии либеральной оппозиции, которая восприняла такую политику с надеждой, а также на некоторые либеральные научные круги, которые воспринимали позицию США в отношении Украины как «не приоритетную»[3].

Было бы наивно и непредусмотрительно игнорировать это негативное влияние в планах социально-экономического развития страны, хотя (как ни странно это выглядит) на практике на протяжении целого ряда лет в документах стратегического планирования России именно это и происходило: ни в Стратегии социально-экономического развития, ни в других нормативных документах негативное или иное влияние развития МО либо не оценивалось вообще, либо оценивалось в целом позитивно, исключая, может быть, некоторые самые последние документы стратегического планирования. Так, можно сказать, что вполне определённо негативное внешнее влияние на развитие России было отмечено только в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, утверждённой Президентом РФ 31 декабря 2015 года, где, в частности, аккуратно говорилось: Проведение Российской Федерацией самостоятельной внешней и внутренней политики вызывает противодействие США и их союзников, стремящихся сохранить своё доминирование в мировых делах. Реализуемая ими политика сдерживания России предусматривает оказание на неё политического, экономического, военного и информационного давления»[4]. Такая мягкая оценка – «противодействие США» и «давление» (если так можно говорить о санкциях и провокациях) вводят в заблуждение и дезориентируют правящую элиту и общество в условиях, когда оценка развития сценария ВПО должна быть более категоричной и мобилизационной.

Понятно, что послания президента, в особенности 2015–2021годов, которые также являются документами стратегического планирования, достаточно ясно оценивали внешние условия и их негативное влияние на Россию, но сами по себе эти послания, как и меры правительства по их реализации, мало на что влияли. Между тем как для практических целей работы ФОИВ, так и разработки национальной стратегии необходимо выбрать и исходить изначально из наиболее вероятного (из всех возможных) сценариев развития ВПО в его наиболее конкретном варианте, ещё больше конкретизировав его в различных сценариях развития СО, войн и конфликтов. Такой сценарий в 2021 году можно назвать как сценарий «ни войны, ни мира» или «между войной и миром», поучивший официально признание в США и Великобритании как сценарий отношений в «рамках серой зоны».

Подобные оценки состояния ВПО принципиально важны для принятия конкретных решений, например, в отношении работы российских организаций в Крыму, которые должны следовать внешнеполитической стратегии страны, а не исходить из собственного корпоративного понимания интересов. Так, например, в 2021 году было принципиально важно для экономических и торговых отношений России с Украиной (которые оценивались в 10 млрд. долл.) будут ли власти этой страны выполнять Минские соглашения, а не готовить наступление на Донецкую и Луганскую республики.

Тем более адекватная оценка внешнего сценария необходима для разработки внутриполитической стратегии, в частности, отношения с оппозицией, часть которой – коллаборационисты – откровенно ориентируется на обострение отношений с Западом, а другая – конформисты – в очередной раз ожидает, чья правящая элита сможет захватить власть – прозападная или национальная.

В современных условиях при ведении ГВ переход к открытому масштабному применению силы возможен лишь на этапе завершения конфликта с использованием в этих целях существующей нормативно-правовой базы миротворческой деятельности и операций по кризисному урегулированию. Данный фактор очень важен и требует качественного переосмысления характера военных конфликтов нового поколения и их стратегий с учётом следующих особенностей»[5].

Во-первых, наблюдается тенденция перехода от линейной к нелинейной модели войны, основанной на применении непрямых асимметричных действий, что позволяет за счёт весьма ограниченного воздействия добиться существенных, нередко стратегических результатов.

Во-вторых, меняются системообразующие элементы, определяющие содержание самой философии войны как гуманитарной составляющей учения о ней. К их числу классик русской геополитики А.Е. Снесарев относил существо войны, основные идеи, с этим существом связанные, пути к познаванию войны, науку о войне в целом и её классификацию.

 В-третьих, с учётом комплексного характера ГВ особую значимость приобретает задача организации чёткого взаимодействия всех разнородных сил и средств, привлекаемых для противодействия противнику. Следовательно, в условиях, когда ГВ против России превратилась в повседневный фактор существования страны, успешное противостояние угрозам нового вида в решающей степени зависит, на наш взгляд, от способности своевременно сформировать новое знание о войне и на этой основе определить стратегию государства в целом и стратегию строительства ВС в частности»[6].

«При этом необходимо понимать, что разрушительный импульс операциям ГВ придаёт сочетание стратегий сокрушения, на которых, в частности, строится «цветная революция», и измора, что позволяет формировать своеобразный разрушительный тандем для целенаправленного использования свойств глобальной критичности современного мира в целях подрыва фундаментальных основ существующего миропорядка, дестабилизации отдельных стран, принуждения их к капитуляции и подчинению агрессору. В основе сочетания стратегий сокрушения и измора лежат механизмы поэтапного усиления и эксплуатации критичности в целях хаотизации обстановки в стране-жертве»[7].

Авторы: А.И. Подберёзкин, О.Е. Родионов