В конце марта 2015 года был утвержден Устав военной полиции Вооруженных сил России. Таким образом, де-юре было завершено создание новой правоохранительной и контрольной структуры Минобороны. Однако прошло уже несколько месяцев, а военные полицейские, которые должны стать оплотом борьбы с дедовщиной, ничем себя не проявляют. Были замечены на Международном военно-техническом форуме «Армия-2015», охраняли Парад Победы, обеспечивали охрану министра обороны в Крыму. Изредка появляются сообщения, что они участвуют в охране различных мероприятий боевой подготовки. На сегодняшний день – это практически исчерпывающий перечень достижений военных полицейских. Очевидно, что российская военная полиция фактически не приступила к полноценной деятельности и выполняет исключительно представительские функции. Почему система, которая эффективно работает в 40 армиях мира, неэффективна в России, выяснял корреспондент «Совершенно секретно». Обширный международный опыт доказывает: военная полиция как особая служба в вооруженных силах многих государств является весьма эффективным инструментом для поддержания законности и правопорядка. В настоящее время подразделения военной полиции действуют более чем в сорока армиях мира, в том числе в США, Германии, Франции, Великобритании, Китае. На постсоветском пространстве институт военной полиции существует в вооруженных силах Украины, Казахстана, Армении, Азербайджана, Грузии, а также в армиях Прибалтийских государств. О необходимости создания военной полиции, как показывает опыт других стран, эффективном инструменте регулирования воинской дисциплины, впервые задумались в советской армии. Институт военной полиции предлагалось ввести еще в 1989 году. Сначала в качестве эксперимента планировалось создать полицейские подразделения в двух военных округах и на Северном флоте. Идея стала еще более актуальной в Российской армии, где ситуация с дедовщиной всегда была далека от нормальной.
Вернуться к идее создания военной полиции решили в 2006 году. Поводом для этого послужил прогремевший на всю страну случай в Челябинском танковом училище, где сослуживцы жестоко искалечили рядового Андрея Сычёва. Правда, эти планы по различным причинам реализованы не были. Однако в 2010 году неожиданно было объявлено, что военная полиция в России уже существует и в 2011 году приступит к полноценному функционированию. Окончательное решение о создании военной полиции принял бывший министр обороны Анатолий Сердюков. Но, как оказалось, это волевое решение было не окончательным. Сколь долго и мучительно эта идея вынашивалась, столь же долго она и реализовывалась. Сначала задержка произошла из-за отсутствия правовой базы, принятие которой на протяжении пяти лет откладывалось. Предполагалось, что положение о военной полиции будет включено в закон «О полиции» в 2011 году, однако этого не случилось. Несмотря на это летом 2012 года начальник российского Генерального штаба генерал армии Николай Макаров заявил, что военная полиция начнет работать в декабре 2012 года, но формирование вновь было отложено.
Тогда в Минобороны заявляли, что еще одной причиной замедления процесса создания нового ведомства – препоны, которые мешают назначить на должность его руководителя – генерала Сергея Суровикина. На личности этого генерала стоит остановиться особо. Начнем с того, что у него множество неоднозначных моментов в биографии. Впервые о Суровикине стало известно во время августовского путча 1991-го, когда БМП батальона, которым он командовал, задавила троих человек. Капитан Суровикин около семи месяцев находился под следствием, но в результате обвинения были сняты по прямому указанию Бориса Ельцина. Вновь его имя грохнуло в Екатеринбурге, где он командовал 34-й мотострелковой дивизией: прямо в его кабинете застрелился заместитель комдива по вооружению. После этого инцидента генерала «спрятали» в Чечне – командиром 42-й мотострелковой дивизии. Но решающий слив компромата произошел, когда принципиально решался вопрос о назначении генерала на должность начальника военной полиции. В этот момент военная прокуратура обнародовала историю о том, что в 1995 году, будучи слушателем Академии имени Фрунзе, был осужден за «пособничество в приобретении и сбыте огнестрельного оружия» и приговорен к году лишения свободы условно. И хотя выяснилось, что судимость была снята и погашена, а в истории с пистолетом не все однозначно, оказалось, что Суровикина использовали втемную, попросив перевезти пистолет для спортивных соревнований. Эти оправдания не помогли. Генерал так и не был назначен на должность главного военного полицейского. Данный момент и правда стал ключевым и показательным в этой истории. Несмотря на талант генерала влипать в различные криминальные истории, в войсках он пользуется авторитетом. Является жестким, но одновременно опытным управленцем – который и необходим для управления такой структурой, как военная полиция. Неслучайно он сейчас занимает одну из ключевых должностей в иерархии Минобороны – командующего Восточным военным округом. В вопросе создания новой для России системы ему отводилась роль своеобразного тарана. Для этого его наделяли обширными полномочиями. И генералу действительно многое удалось. За короткое время Суровикин сумел создать кадровый костяк новой службы, куда стали отбирать офицеров. Попасть в полицию считалось престижным, поскольку место службы полицейских планировалось в крупных городах, где дислоцируются штабы военных округов и флотов. При этом было обещано повышенное денежное довольствие, равное окладам военных прокуроров, и особый статус военного полицейского. В марте 2012 года было торжественно объявлено о создании в Москве 130-й бригады военной полиции. На ее вооружение должна была поступить самая современная техника: бронеавтомобили «Тигр» и итальянский Iveco LMV и БТР-80. Подобные бригады планировали создать в каждом военном округе. Общая численность военной полиции должна была достигнуть 20 тыс. человек.
Такие серьезные ресурсы привлекались неслучайно. Изначально военная полиция планировалась как мощная правоохранительная и контрольная структура, которая не ограничилась бы только поддержанием порядка в казармах. Были версии, что Сердюков организует личную гвардию. Законопроект о военной полиции, который разрабатывался в недрах Минобороны, давал новой правоохранительной структуре обширные полномочия. Военная полиция получала монопольное право на проведение дознания в частях, возможность вести оперативно-разыскную работу, а значит, формировать свой агентурный аппарат, а также права рассматривать жалобы и заявления военнослужащих. Планировалось, что во время войны полицейские смогут самостоятельно проводить контртеррористические и антидиверсионные операций, обеспечивать охрану зданий и должностных лиц. Штат новой структуры предусматривал создание подразделений полиции в каждом крупном гарнизоне. Спорным моментом стало то, что военная полиция должна была взять на себя часть функций и полномочий, которые имеют военные структуры ФСБ и военной контрразведки. Из-за этого угрозу для себя увидели в Главной военной прокуратуре и Главном военном следственном управлении Следственного комитета. У них появились опасения, что новая структура, аффилированная с Минобороны, начнет работать исключительно в интересах военного командования. Но есть и темная сторона этой проблемы: в условиях массовых сокращений силовых структур потеря части полномочий могла грозить серьезными сокращениями. Тем более военную прокуратуру и военно-следственный комитет уже не первый год пытаются сделать гражданскими. Стало очевидно, что без противодействия со стороны органов не обойдется. Началась подковерная борьба, в которой противниками Минобороны стали лоббисты военной контрразведки ФСБ и военной прокуратуры, у армейцев практически не было шансов победить. В результате практически на четыре года военная полиция зависла в положении полной неопределенности. Стало очевидно – что-то пошло не так: 130-я бригада была расформирована, другие полицейские части так и не создали. В итоге региональные полицейские управления, ввиду отсутствия каких-либо реальных полномочий, занимались «имитацией деятельности»: принимали доклады из комендатур, обрабатывали информацию и переправляли в Москву. Стремившиеся ранее в полицию офицеры стали подыскивать себе новые места службы. Приемники Суровикина никак себя на этом посту не проявили и заняли выжидательную позицию. Свою роль сыграли и правозащитники, которые заявили, что в создании еще одной силовой структуры нет никакой необходимости. Кроме того, сменивший Сердюкова Сергей Шойгу рисковое дело предшественника решил не продолжать, и отозвал полицейский законопроект на доработку. Проект закона о полиции, который в октябре 2012 года Сердюков направил на согласование в правительство и администрацию президента, был практически полностью переписан. Закон о военной полиции был принят в прошлом году, и он далек от того, который подготовили военные в самом начале. Военная полиция получила весьма ограниченные полномочия и более чем скромные возможности. Новая структура, согласно этому закону, предназначена для защиты жизни, здоровья, прав и свобод военнослужащих и гражданского персонала, граждан, призванных на военные сборы, а также для поддержания в войсках законности и правопорядка, обеспечения безопасности дорожного движения и охраны режимных объектов. Эти общие слова означают, что по большому счету все полномочия такой ограниченной в функционале полиции свелись к двум крайне скромным пунктам – организации патрулей в городах и гарнизонах и предварительному дознанию по преступлениям средней и малой тяжести. И даже к этим пунктам есть серьезнейшие претензии. Единственное новшество – военная полиция возьмет на себя охрану и дисбатов, и гауптвахт.
Объявлено, что военной полицией будет напрямую руководить министр обороны. В его компетенции также определение организационной структуры и численности. Сейчас это 6,5 тыс. человек, которые служат в профильном главке Минобороны, четырех региональных управлениях военной полиции в каждом военном округе, 142 армейских и флотских военных комендатурах, на 39 гауптвахтах, в двух дисциплинарных батальонах, а также в подразделениях военной автоинспекции. Численность увеличивать не планируется, хотя ранее сообщалось, что число военных полицейских будет минимум в три раза больше. Во многих армиях мира в таких подразделениях служат от 2 до 5 процентов от общей численности вооруженных сил. То есть в российскую военную полицию должны набирать от 20 до 50 тыс. военнослужащих. Очевидно, что при такой малой численности военная полиция превращается в фикцию, гарнизоны, особенно отдаленные, невозможно будет обеспечить даже обычными патрулями. Вести речь о том, чтобы с такой численностью военная полиция могла бороться с дедовщиной или поддерживать правопорядок в гарнизоне, даже несерьезно. Тем не менее в Главном управлении военной полиции заявляют, что, согласно Уставу, армейские правоохранители возьмут на себя некоторые функции, которые прежде лежали на командирах и солдатах. Военные полицейские должны проводить дознание по совершенному солдатом или офицером преступлению. Раньше этим занимались младшие офицеры в частях. Однако, как отмечают эксперты, сегодня военную полицию как участника военного дознания никто всерьез не воспринимает. Если преступление не слишком серьезное, то им по-прежнему занимаются сами командиры частей, которые по старой русской традиции не выносят сор из избы. Если же случается что-то действительно важное, то приезжает военная прокуратура, которая дознавателей из военной полиции к месту преступления не подпустит даже на пушечный выстрел.
То, как нынешнее руководство военного ведомства относится к военной полиции, наглядно демонстрирует показательный факт. Первоначально подготовку кадров этой структуры планировали проводить на профильном факультете, специально создаваемом при Военном университете. А в дальнейшем даже собирались учредить Институт военной полиции. Однако в середине июня появились сообщения, что создание факультета военной полиции на базе Военного университета Министерства обороны РФ откладывается на неопределенное время. Так что в настоящее время штат этой структуры формируют преимущественно офицерами запаса с высшим юридическим образованием, большинство из которых рассматривают службу в военной полиции как возможность отсидеться в тихой гавани в период экономического кризиса.
Как рассказал «Совершенно секретно» эксперт Ассоциации военных политологов Александр Перенджиев, неудачи при создании военной полиции были вполне прогнозируемыми:
«Структура создавалась в системы Минобороны, в итоге стала еще одним подразделением Минобороны, структурой военного управления по обеспечению правопорядка и дисциплины. Этого нельзя было допускать. Во многих западных странах военная полиция также остается в подчинении Минобороны, но там структура военного ведомства принципиально другая. В этих странах существует четкое разделение: Генштаб – это система исключительно военного управления, а Минобороны является своеобразный посредником между военными и исполнительной властью. Поэтому формально военная полиция подчиняется Минобороны, практически же – правительству. Следуя логике, российскую военную полицию целесообразнее подчинить правительству и дать полномочия обеспечивать порядок в военной сфере в целом. Иначе возникает конфликт интересов. Оставить военную полицию в подчинении Минобороны и наделить ее большими полномочиями означало, что, по сути, министр обороны и начальник Генштаба получают более серьезные рычаги воздействия. В наших условиях это может как минимум порождать натянутые отношения между главами силовых структур. Поскольку российские силовые структуры рассматривают свои служебные полномочия как властные ресурсы воздействия на общество и другие органы власти и не собираются их терять. За распределение властных полномочий всегда ведется жесткая борьба. Возможно, главная причина, по которой в итоге не получилось создать эффективную военную полицию, заключается в том, что, когда она создавалась, не оказалось серьезного лоббиста, политического тяжеловеса, который мог бы продавить интересы этой структуры на очень высоком уровне. Этим можно объяснить то, что развитие военной полиции получило бюрократический, а по сути, имитационный путь развития. Очевидно, что на сегодняшний день создана не военная полиция, а прошел процесс легкой модернизации военной комендатуры, и не более того. Дали команду создать новую структуру, придумали ей звучное название, комендатуру чуть-чуть приукрасили, провели преобразования на бумаге. При этом ничего существенно не изменилось, зато все отчитались о проделанной работе и все довольны».
Автор: Александр Круглов, Источник: "Совершенно секретно"
