В 2022 году практическое решение этой задачи иллюстрировалось эффективностью ПВО РФ по защите городов Белгорода, Донецка и Луганска от массированных обстрелов украинскими СВКН. В целом проблема выглядит так, как её описал один известный специалист, когда абсолютной защиты со всех направлений в принципе создано быть не может[1].

В случае с обстрелом Белгорода ВСУ использовали возможность приближения в одном из секторов на расстояние 75–85 км.

В 2020-е годы проблема террористического или не контролируемого использования баллистических и аэродинамических ракет приобрела особенную значимость, что говорит о том, что необходима фактически широкомасштабная система ПРО-ПВО, способная защитить многочисленные объекты, расположенные на всей территории Российской Федерации, а не только войска и ВВСТ, от террористических ударов.

Рис. 1

Рис. 2

Во-первых, развивать всё же технику — новые РЛС, ЗРК и так далее. Увеличивать дальности действия, автоматизацию боевой работы, для уменьшения потребностей в офицерах и операторах-срочниках/контрактниках. Прикрывать всё больше где-то территории, где-то объекты.

Во-вторых, развивать сам вид ВКС, в современной войне он приобретает большее, чем когда либо, боевое значение.

СВО стала уроком для нас, считавших, что, мы-то всё знаем на тему борьбы с СВН — средствами воздушного нападения. Оказалось — много, да не всё. Делаются выводы. Составляются технические задания. Кипит уже работа во всех научных и конструкторских организациях, производствах.

Ну и, в-третьих. Захватив 24-го декабря 1942 года аэродром в станице Тацинская и уничтожив там более 40 самолётов с грузами для армии Паулюса, командир 24-го танкового корпуса генерал майор Баданов сказал памятные слова: — Лучшее ПВО наши танки на аэродромах противника. Эту аксиому не отменить. Поэтому нужно отодвигать ЛБС от наших и народных республик и городов. Насколько я знаю, уже ведутся боевые действия на земле, примерно в той зоне, откуда были пуски. В связи с оставлением нашими войсками Купянска и Изюма, и поставкой на Украину дальнобойных ракет MGM-140/168, ситуация для Белгорода ухудшилась.

В настоящее время мы исходим из того, что система воздушно-космической обороны Российской Федерации за счёт развёртывания на минимально необходимом уровне группировок противовоздушной и противоракетной обороны на стратегических направлениях должна обеспечивать достаточно ограниченные задачи[2]:

1. Предотвращение развязывания вероятным противником войны с применением массированных авиационно-ракетных ударов по административно-политическим центрам и военно-промышленным объектам России.

2. Минимизацию возможных потерь населения от так называемых «террористических» ударов средств воздушно-космического нападения по административно-политическим и промышленным центрам России[3].

Эти задачи на практике означают защиту наиболее важных политических, военных и экономических объектов силами глубоко эшелонированной ВКО, способной отразить весь аспект ударов — от роя БПЛА на низких высотах до отражения межконтинентальных баллистических ракет и вероятного нападения из космоса.

Максимальную защиту от случайных не санкционированных и террористических атак по административно-политическим и экономическим центрам нашей страны. Нападение с помощью средств РЭБ террористов на американскую базу Эг-Таир в Сирии осенью 2021 года, продемонстрировало возможность нейтрализации всех функций базы на территории 120 кв. км. На несколько часов и безнаказанного демонстративного применения против неё БПЛА.

Сказанное означает необходимость развёртывания широкой сети эшелонированной обороны ближнего, среднего и дальнего радиуса — от средств перехвата БПЛА (стрелкового, пушечного, РЭБ и др.) до средств перехвата БР.

Авторы: А.И. Подберезкин, О.Е. Родионов