В ряде случаев головные разработчики и основной заказчик (Минобороны РФ) ищут компромисс в решениях, которые требуют рассмотрения на уровне Президента России[1]

П. Созинов, Генеральный конструктор концерна ВКО «Алмаз-Антей»

Последний период (2014–2022гг.): начало нового витка конфронтации и ускоренного развития оборонно-промышленного комплекса и вооружённых сил

Начало СВО в феврале 2022 года высветило существенные недостатки государственном управлении и СП страны, в частности, в ВС и ОПК[2].

Период 2014–2022 годов в развитии СП, промышленности, ВС и ОПК России, на мой взгляд, отличается двумя важными особенностями.

Во-первых, в политическом руководстве РФ, во многом в связи с событиями на Украине и развитием кризисных отношений с Западом, ускорилось понимание необходимости ускоренного развития методов государственного управления, в т.ч. стратегического планирования, который некоторыми экспертами был преждевременно и оптимистично оценён как «переход к долгосрочной стратегии созидательной деятельности государства с помощью воссоздания стратегического планирования…, сопрягая его с задачами обеспечения национальной безопасности»[3].

Чего, однако, в полной мере не произошло. Только в ноябре 2021 года был принят (с большим трудом) указ Президента РФ об основах стратегического планирования[4] фактически в условиях начавшейся СВО на Украине. Это, естественно, отразилось на инструментах стратегического планирования, в частности, на подготовке Государственного оборонного заказа (ГОЗ), который был принят ещё в 2018 году, и Государственной программе вооружений (ГПВ), отражавшей прежние приоритеты. Как показал ход СВО, многие положения ГОЗ существенно устарели и не отражали потребностей ВС.

Во-вторых, процесс обострения МО, в том числе ускорение развитие военно-силового сценария ВПО, в эти годы потребовал от российского руководства чрезвычайных дополнительных политических, организационных и финансовых мер[5]. Эти меры, однако, принимались медленно, с опозданием, а зачастую просто игнорировались.

Развитие ОПК в России было связано самым прямым образом с этапами Военной реформы 2008–2020 годов[6]. Особенно важное военно-политическое значение имел конфликт на Украине и последовавшие за ним санкции западных стран, направленные на ограничение промышленного развития России, причём не только ОПК, но и других отраслей[7]. Это потребовало немедленной реакции правительства, которая выразилась в том числе в мерах по ускорению промышленного и технологического развития, в частности, принятия специальной программы (которая позже многократно корректировалась и развивалась)[8]. К концу 2014 года был разработан и принят ФЗ № 488 «О промышленной политике», в котором сконцентрировалась на то время вся деятельность исполнительной и законодательной власти, где главными целями, в частности, (Ст. № 4) заявлялись[9]:

1. формирование высокотехнологичной, конкурентоспособной промышленности, обеспечивающей переход экономики государства от экспортно-сырьевого типа развития к инновационному типу развития;

2. обеспечение обороны страны и безопасности государства;

3. обеспечение занятости населения и повышение уровня жизни граждан Российской Федерации.

В целом период 2014–2022 годов можно назвать периодом, когда, последовательно противодействуя санкциям с помощью запретительных мер, Россия взяла курс на импортозамещение и самообеспеченность, постепенно и достаточно медленно возрождая разрушенную промышленность[10]. «Доля» собственной промышленности росла в разных отраслях, естественно, по-разному, но наибольший акцент по понятным причинам был сделан на ОПК и перевооружении ВС на новые виды и системы ВВСТ[11].

Начиная с 2014 года обозначен быстрый рост военных расходов, который в высшей точке 2016 года составил более 60 млрд. долл. (4,5% ВВП)[12]. Однако, этот рост остановился в 2018 году и даже пошёл на некоторое снижение (с 4% в 2016 году до 3% в 2021 году). По своему удельному весу в ВВП страны ОПК занимал до начала СВО десятое место (3%) — также как растениеводство, страховая и финансовая деятельность (по 3,4%)[13].

Попытки создать систему управления ВС и ОПК, вытекающую из реального состояния МО-ВПО, начавшейся формироваться после 2012 года, связана с личными представлениями В.В. Путина и С. К. Шойгу[14]. В частности, происходила замена не реализованной полностью ГПВ.

Государственная программа развития вооружений на 2011–2020 годы — программа госзакупок на нужды обороны в соответствующий период, утверждённая Президентом России Медведевым Д.А. 31 декабря 2010 года и заменившая собой частично реализованную ГПВ–2015.

В результате программы предполагалось повысить уровень оснащённости армии новой техникой с 10% до 70-80%, в том числе зенитных ракетных войск до 100%. Объём финансирования по новой программе составил 19 трлн руб. (для сравнения объём по ГПВ–2015 составлял 5 трлн руб.).

Однако, основной объём финансирования, как и в предыдущей программе, был сдвинут на вторую половину срока. Четверть средств должно было быть выделено на ВМФ РФ, четверть на ВВС РФ. В 2018 году была принята следующая программа ГПВ–2027 на 20 трлн. руб., ориентированная в первую очередь на развитие ядерного оружия (межконтинентальные баллистические ракеты «Сармат» и «Рубеж»).

Основные направления Госпрограммы:

— Строительство 100 надводных и подводных кораблей, в т.ч.:

— 8 стратегических атомных подводных лодок проекта 955 «Борей» (увеличено до 10)

— 20 нестратегических подводных лодок (увеличено на 10 многоцелевых подводных лодок проекта 885 «Ясень»)

— 35 корветов, в т.ч. 30 проекта 20380

— 15 фрегатов (сокращено до 14), в том числе 6 проекта 11356 и 9 проекта 22350

— 6 малых ракетных кораблей проекта 21630 «Буян»

— 6 больших десантных кораблей проекта 11711 «Янтарь»

— 4 вертолётоносных корабля-дока «Мистраль» (2 планировалось закупить во Франции, но в рамках санкций в отношении России в связи с событиями на Украине контракт был разорван в 2015 году, аванс возвращён, корабли проданы Францией Египту)

— 600 самолётов (истребители Т-50 (ПАК ФА) 52 шт., Су-35С, МиГ-35 37 шт., фронтовые бомбардировщики Су-34 и штурмовики Су-25СМ, а также транспортники Ил-76 и Ан-70).

— 1100 вертолётов (Ми-28Н и Ми-28НМ «Ночной охотник» и Ка-52 «Аллигатор», транспортно-боевые Ми-8АМТШ, транспортные Ми8-МТВ-5, Ми-26, «Ансат»)

— 10 дивизионов ЗРК С-500

— 56 дивизионов ЗРК С-400

— 2300 танков

— 2 тыс. артиллерийских систем

— 10 бригад «Искандер-М»

— 270-280 межконтинентальных баллистических ракет «Ярс»

К 2018 году, как известно, частично не были выполнены планы постройки крупных надводных кораблей основных классов (8 фрегатов проекта 22350 и до 20 корветов семейства 20380/20385), 2 вертолётоносца с морскими вертолётами Ка-52 «Катран» ожидаются к 2025 году. Подводная часть кораблестроения и другие неисполненные пункты (единая система ПВО/ПРО С-500, которую планировалось сдать заказчику к 2015 году и до 2020-го поставить на боевое дежурство 10 дивизионов; бронетехника нового поколения: платформы «Армата», «Курганец-25», «Бумеранг») были переведены в ГПВ–2027.

Основной упор, как и в прежней ГОВ, делается на импортозамещении в критически важных, системообразующих областях, прежде всего, программном обеспечение и элементной базе. Как заявил осенью 2021 года заместитель председателя коллегии ВПК О. Бочкарёв, «Важно, чтобы все технологические, технически ёмкие проекты в сфере ОПК реализовывались на базе отечественных программных инструментов и аппаратных средств»[15]. К сожалению, в полной мере эту идею реализовать не удалось и СВО на Украине (и санкции Запада) это наглядно показала в 2022 году.

Естественно, что основные положения военного бюджета России засекречены в специальном приложении, однако самое общее представление о его характере получить можно из агрегированных данных[16].

Рис. 1.

В то же время продолжалось реформирование вертикально интегрированных корпораций ОПК, что хорошо видно на примере ОАО «ОАК».

Рис. 2. Корпоративная структура ОАО «Объединённая авиастроительная корпорация»

Необходимо отметить, что государственные корпорации и крупные отраслевые корпорации, несмотря на различие правового статуса, сходны в том, что фактически представляют собой наиболее сложную форму корпоративной интеграции, характеризующуюся высокой степенью вложенности управляющих структур.

Так, например, в государственную корпорацию «Российские технологии» входит Корпорация «Оборонпром», которая, в свою очередь, включает в себя холдинг «Вертолёты России», куда входят предприятия вертолётостроительной отрасли, например, ОАО «Камов». Согласно концепции реструктуризации, планируется формирование трёх специализированных бизнес-единиц в сегментах боевой, коммерческой и специальной авиации.

Бизнес-единица «ОАК — Боевые самолёты». Областью деятельности бизнес-единицы «ОАК — Боевые самолёты» являются проекты, связанные с разработкой, постановкой на производство, серийным производством и послепродажным обслуживанием военной техники в сегменте фронтовой авиации.

Включению в бизнес-единицу «ОАК — Боевые самолёты» подлежат 7 основных акционерных обществ: ОАО «Компания «Сухой»», ОАО «ОКБ Сухого», ОАО «КнААПО», ОАО «НАПО им. В.П. Чкалова», ОАО «РСК «МиГ»», ОАО «НАЗ «Сокол»», их дочерние общества (более 40), а также ЗАО «ГСС», реализующее проект SSJ-100. Решение о передаче проекта SSJ-100 под управление бизнес-единицы «ОАК — Коммерческие самолёты» и изменение структуры акционерного капитала ЗАО «ГСС» будет принято отдельным решением после 2012 г.

На данном шаге планируется создание бизнес-единицы в виде двух самостоятельных интегрированных структур филиального типа и ЗАО «ГСС», подчинённых управляющей (головной) компании. Указанные интегрированные структуры:

— образуются на базе ОАО «Компании «Сухой»» и ОАО «РСК «МиГ»» путём присоединения к ним ОКБ и серийных заводов, традиционно работающих по тематике «Су» и «МиГ» соответственно;

— обеспечивают полный цикл разработки, производства и послепродажного обслуживания военной AT;

— располагают индивидуальным продуктовым рядом и являются самодостаточными с позиций обеспеченности инженерно-техническими и производственными ресурсами.

Ответственным за формирование бизнес-единицы «ОАК — Боевые самолёты» назначен Первый Вице-президент по боевой авиации и координации программ ОАО «ОАК» Михаил Асланович Погосян.

Бизнес-единица «ОАК — Коммерческие самолёты». Целью деятельности бизнес-единицы «ОАК — Коммерческие самолёты» является коммерциализация существующих продуктов и вывод на рынок новых образцов гражданской и транспортной авиации. Периметр консолидации бизнес-единицы составляют: ОАО «Корпорация «Иркут»», ОАО «ОКБ им. А.С. Яковлева», ОАО «Ил», ОАО «ВАСО», ЗАО «Авиастар-СП», ОАО «ОАК-ТС» и ООО «УК «ОАК- ГС»», а также более 30 их дочерних зависимых обществ (ДЗО).

В качестве головной компании выступает корпорация «Иркут», выбор которой предопределяется её финансовой устойчивостью, наличием положительного опыта реструктуризации авиастроительных предприятий, развития производственных мощностей, управления издержками и выстраивания эффективного бизнеса.

Стратегическое планирование производства ВВСТ имеет исключительно важное значение потому, что в ходе войны государству приходится почти всегда переходить не просто к мобилизации всех мощностей, но к максимальному (тотальному) напряжению всех имеющихся сил. В годы

Второй Мировой войны, например, Германии пришлось увеличить производство самолётов в 3 раза, танков — в 10 раз, «надорвав» к 1944 году экономику страны настолько, что уже в 1942 году министр вооружений Ф. Тодт предупредил Гитлера, что в экономическом смысле Германия «проиграла войну»[17].

Так, современная война ведёт к ещё более значительным потерям в ВВСТ и расходам боеприпасов. Во время войны в Корее США израсходовали больше бомб, чем в ходе Второй мировой войны, а во время войны во Вьетнаме — в 3–4 раз больше боеприпасов. Создание

и массовое производство ВТО, как оказалось, не привело к «экономии» боеприпасов. Анализируя результаты войны в Карабахе, эксперты пришли к выводу, что «Недостаток использования высокоточного оружия — его быстрое исчерпание. Такое имело место в Ираке и Ливии во время проводившихся там кампаний западных стран. Здесь встаёт вопрос об обеспечении соответствующих производственных мощностей ВПК, экспортозамещении, соотношение цены и массовости. Это же относится к соответствующим образом подготовленному личному составу — специальным силам, операторам БПЛА и прочим, — утрата которого как расходного материала, неспособность своевременно замещать урон способны привести к лишению ряда технических преимуществ перед противником и к скатыванию в войну обычными, стандартными средствами»[18].

Причиной господства БПЛА азербайджанцев в воздухе также стал разгром ПВО: армянские комплексы противовоздушной обороны стали приоритетной мишенью в начале войны. В дальнейшем полученный дисбаланс так и не удалось выровнять. К тому же армянская система ПВО размещалась и использовалась не лучшим образом и в итоге имела невысокий коэффициент полезного действия. Беспилотная авиация Азербайджана, по сути, господствовала в небе большую часть конфликта, при том что официальный Баку почти не применял или ограниченно применял свою пилотируемую авиацию (самолёты и вертолёты). Вопрос использования артиллерии в вооружённых конфликтам будущего как ключевого средства достижения победы, способного нанести до 80–90% всех потерь в боях, является ключевым[19]. На примере карабахской войны 2020 года он может означать постепенный отход от буксируемой артиллерии в пользу самоходной, большого калибра (150–210 мм), применяемой с большой дистанции и часто меняющей свои позиции, то есть действующей максимально вне радиуса средств поражения противника[20].

В любом случае конфликт в Карабахе подтвердил тенденцию роста расходования боеприпасов, единиц бронетехники и военнослужащих, которая обозначилось прежде в других войнах и конфликтах. Например, только в период активной фазы военных действий в 2014–2015 годах (т.е. 6 месяцев локальной войны) ВС Украины потеряли более 300 танков и 400 получили существенные повреждения. КСА в боях против племён в Йемене потеряла более 40 танков, 100 БМП и БТР. За время конфликта в Сирии его участниками было израсходовано более 11 тыс. выстрелов ПЗРК[21].

В настоящее время ситуация с боеприпасами и ВВСТ выглядит ещё сложнее. Так, 21 октября Центр военно-политических исследований провёл в онлайн-режиме очередную сессию ситуационного анализ-совещания, посвящённую перспективам развития исследований современной военно-политической обстановки. Кроме экспертов МГИМО в мероприятии приняли участие представители Концерна ВКО «Алмаз-Антей»

и Концерна «Калашников»[22]. Главной темой обсуждения в этот раз стала роль производства и накопления боеприпасов, а также готовность предприятий российского ВПК соответствовать современным производственным требованиям, связанным с эскалацией напряжённости в мире и развитием потенциальных конфликтов.

Предположительно в крупном военном конфликте страны НАТО задействуют 200 дивизий, то для их обеспечения понадобится, по меньшей мере 10 млн. т. артиллерийских и ракетных боеприпасов в год. Также в связи с тем, что существенно возросла роль тактической авиации в поддержке сухопутных войск, по представлениям специалистов НАТО, одну дивизию на европейском ТВД должны поддерживать до 80 самолётов тактической авиации. По статистике, один самолёт в год совершает примерно 120 боевых вылетов (такой показатель фиксировался и во второй мировой войне, и во вьетнамскую кампанию). Примерно 40% всех боевых вылетов совершается в интересах непосредственной поддержки войск. Это означает, что в год на поддержку одной дивизии придётся до 30 тыс. т. авиационных боеприпасов, а всего около 6 млн т.

Расчёт по нормативам расхода боеприпасов для крупномасштабной войны, по опыту вьетнамской войны, по мобилизационным мощностям даёт примерно близкие показатели для максимальной годовой производительности боеприпасной промышленности США: 15–16 млн. т. Или вдвое больше, чем во вторую мировую войну[23].

В последние годы много говорилось о том, что высокоточное оружие должно обеспечить сокращение потребностей в обычных боеприпасах.

Тем не менее, пока не получается. Есть даже подозрение, что для борьбы с высокоточными боеприпасами понадобится очень много обычных.

Как отметил А.И. Подберёзкин, “я оцениваю риски зависимости по боеприпасам как очень высокие. Ситуация в мире постепенно накаляется, и многое говорит в пользу того, что потенциальные боевые действия будут вестись с помощью обычного оружия, так же, как это было в Афганистане, Ираке и Сирии[24].

Пример потребности наших ВКС в Сирии. 40 самолётов, находящихся на боевом дежурстве, делают по 2–3 вылета в день — условно говоря, 100 самолётовылетов. На один Су-34 приходится 15 тонн «горючки», 15 тонн боеприпасов. То есть, получается, что за один день «улетает» целый железнодорожный эшелон. И это учитывая то, что конфликт, прямо скажем, не очень крупный”[25].

В целом, участники мероприятия отметили, что снабжение армии боеприпасами — сложный непрерывный процесс, включающий производство, хранение, ремонт и своевременную поставку их в войска. Уже в мирное время создаются запасы боеприпасов, необходимые для использования в начальный период войны, во время которого разворачиваются мобилизационные мощности для расширенного производства.

В Советском Союзе на случай уничтожения заводов по производству и снаряжению боеприпасов предусматривалось создание их неприкосновенного запаса, который хранился на арсеналах и складах, расположенных на наиболее опасных стратегических направлениях[26]. Не стоит также забывать, что производство, например, артиллерийских снарядов уже оказывалось в печальном положении. Так, в результате реформ Никиты Хрущёва, страдавшего ракетоманией в тяжёлой форме, практически «под ноль» была разгромлена как отечественная артиллерия, так и боеприпасная отрасль. После этого в Туле в 1966 году был создан снарядный институт, и работу приходилось начинать буквально с нуля. Поэтому, пренебрежение этой отраслью может привести к прямому несоответствию имеющихся мобилизационных запасов реальным нуждам, особенно в случае развития потенциального конфликта. У украинской армии, например, эта проблема возникла — они стали скупать боеприпасы по всей Восточной Европе, прежде всего у чехов и поляков, а также болгар и немцев[27].

Результаты деятельности российского ОПК были продемонстрированы в ходе военной Специальной операции на Украине в феврале-марте 2022 года. В частности, была продемонстрирована возможность военной промышленности страны производить в массовом порядке ВТО, прежде всего, разные типы ракет. В США ежедневно отслеживают количество ракетных пусков, которые были произведены российскими войсками в ходе проведения спецоперации на Украине. Как отмечается, данный показатель давно достиг «невероятных значений» и продолжает расти, побив все рекорды военных кампаний США, — и это притом, что американская армия традиционно руководствуется при проведении масштабных боевых действий доктриной массированного ракетного удара.

Данная информация публикуется ежедневно по нарастающей на двух ресурсах — на твиттер-аккаунте исследовательской организации CSIS и репортёра издания CNBC Аманды Масиас, которые ссылаются на данные Пентагона. Их показатели применения ракет не особо разнятся: свыше 1300 и 1200 пусков соответственно по состоянию на 28 и 24 марта.

Речь идёт о нанесении ударов крылатыми, баллистическими и с недавнего времени гиперзвуковыми ракетами: «Калибр» с морских носителей, Х-101 и «Кинжал» воздушного базирования, 9М723 и 9М728 с ОТРК «Искандер-М», «Оникс» или «Яхонт» с берегового самоходного комплекса «Бастион-П».

Как указывается на ЖЖ-ресурсе Altyn73, применение Россией ракет в ходе украинского кризиса давно побило все рекорды США: при проведении операции «Буря в пустыне» 1991 года (Ирак) американская коалиция использовала 297 крылатых ракет морского и воздушного базирования, «Лис пустыни» 1998 года (Ирак) — свыше 400, «Союзная сила» 1999 года (Югославия) — более 300, «Рассвет Одиссея» 2011 года (Ливия) — свыше 400[28].

Модернизация основных типов истребителей-бомбардировщиков СУ-35 дала свои результаты. На счету Су-35 уже десятки воздушных побед в рамках СВО, в том числе ~20 Миг-29 и ~10 Су-27, которые являются не такими, уж, слабыми противниками, особенно на малых дистанциях и под управлением опытных лётчиков. Так же нашим героем были сбиты более 10 Су-25, более 6 Су-24, неизвестное количество вертолётов Ми-8/24/14.

На сегодня в ВКС находятся порядка 100 Су-35, были выполнены контракты на 48 и 50 машин, так же в прошлом году был подписан третий контракт на 30 машин. По первому контракту цена была 1,4 млрд. р. За самолёт, по второму уже 2 млрд. р. За всё время потери Су-35 составили:

— 1 машина на Дальнем Востоке в прошлом году, по ошибке наземного персонала и лётчика, последний произвёл катапультирование, предполагая неисправность, а самолёт продолжил полет и разбился.

— пара машин в СВО, все лётчики катапультировались и остались живы.

Автор: А.И. Подберезкин