С точки зрения правящей элиты США, американская стратегия предусматривает решение следующих задач:

— консолидацию контроля США над Европейским союзом и странам НАТО (решена);

— использование вооружённых сил Польши, Румынии и прибалтийских государств, а также наёмников из стран Запада, Ближнего и Среднего Востока в боевых действиях против России (решена);

— уничтожение мужского населения и обращение в фактическое рабство женщин и детей Украины для последующего использования этой благодатной земли в своих интересах (в процессе)[1].

Этот вывод многократно повторили многие политики и дипломаты в 2022 году вслед за В. Путиным и С. Лавровым. Но он справедлив и для стратегии и стратегического планирования (СП) России, которые начали стремительно меняться сразу же после начала СВО не только в силу естественных военных и военно-технических причин, но и, прежде всего, в силу резкого изменения международной и военно-политической обстановки[2].

Важная особенность 2022 года — «сосуществование» в России практически одновременно двух стратегий и двух вариантов стратегического планирования, вытекающих из таких стратегий, двух доминирующих общественно-политических точек зрения:

— во-первых, возможности достижения неких компромиссов на Украине и с США (и сохранения соответствующей СНБ РФ) и их союзниками, что неизбежно отражалось на последовательности экономической и финансовой, а также промышленной политики (зачем пытаться решить сложные задачи, когда возможен возврат к ситуации «до февраля 2024 года»);

— во-вторых, невозможности сохранить стратегию СВО, неизбежности мобилизации в экономике и промышленности, военной области и отказу от поиска договорённостей с Западом.

Эта двойственность, например, проявилась в переговорах в Стамбуле, в поспешном соболезновании В.В. Путина по случаю смерти главы Великобритании в сентябре 2022 года, которая являлась одним из главных спонсоров киевского режима, чьим оружием и наёмниками убивали русских на Украине и в России, наконец, периодическом подтверждении «готовности России к переговорам» (в частности на «Двадцатке» в ноябре 2022 года.

Естественно, что подобная двойственность дезориентировала российское общество и часть её правящей элиты, которая разделилась на тех, кто поддерживает государственную политику, тех, кто открыто выступил против, и тех, кто «затаился», как всегда выжидая, «чья возьмёт».

Эта третья часть фактически организовала сопротивление проводившимся мероприятиям, своего рода саботаж, который приобретал и открытые формы не только в политике и экономике, но и культуре, и науке, и образовании.

Отсутствие полной консолидированности в российской правящей элите и обществе сказывалось непосредственно на эффективности проводившихся мобилизационных мероприятий, устранении тех недостатков, которые были очевидны в ходе СВО. Развитие событий (конкретного военно-силового сценария ВПО) после начала СВО, происходило очень динамично и отличалось отчётливой военной эскалацией, в которой исключительно важную роль играли силовые информационные и кибернетические средства борьбы[3]. Так, например, только в один день, а именно

22 июля 2022 года, одновременно произошли несколько знаковых событий, которые казались вполне рядовыми на фоне происходившего последние 6 месяцев противоборства:

— был принят новый пакет антироссийских санкций Западом,

— «добавлено» решение о поставках ВВСТ на Украину и военной помощи, а, кроме того, вице-канцлером Германии подчёркнуто, что введение в строй «Северного потока-2» стало бы признанием поражения», — с одной стороны,

— и заявлением МИД Приднестровья о сохранении курса на реинтеграцию с Россией[4], принятием решения Запорожской временной администрацией о плебисците по вхождению области в Россию и решения правительства РФ увеличить список недружественных стран (включив в него Словакию, Хорватию и др. государства), а также отказом бригады ВСУ выполнять приказы правительства, — с другой.

Иными словами, развитие ВПО и стратегий государств в 2022 году отличались сильнейшей, беспрецедентной, динамикой, характерной только для кризисных, предвоенных периодов развития государств и отношений между ними. И эта динамика опережала темпы процесса мобилизации — экономической, моральной и технологической — российского общества. Если говорить коротко, то отчётливо наблюдался феномен, когда преступная группировка на Украине (теряя огромные людские ресурсы и неся фантастические издержки) добивалась более эффективных результатов, чем правящая элита в России. Поражения ВС РФ под Харьковом и Херсоном осенью 2022 года, ошибки мобилизации и издержки социально-экономического кризиса, инфляция и депрессия в обществе создавали реальную угрозу для страны, демонстрируя, что стратегия и стратегическое планирование в России были далеки от совершенства.

Эта негативная динамика не только не оставляла возможности возвращения к мирному урегулированию, о котором периодически говорили. Логика развития подходов основных участников этого процесса и характер их стратегий — в США и России — отмечалась как исключительно последовательная, не допускавшая радикального пересмотра систем ценностей, приоритетов в их политике и политике их союзников.

Наоборот, даже на фоне периодически возникающей мирной риторики, как, например, к зиме 2023 года, военные приготовления западной коалиции не ослабевали, но, наоборот, усиливались. Так, например, в ноябре в этот процесс активно включился Евросоюз, который принял решение о «втором пакете» мер в области обороны. Исполнительная власть Европейского Союза (ЕС) взяла на себя обязательство «увеличить свой вклад» в оборону, сделав военную мобильность[5] и киберустойчивость краеугольными камнями недавно выпущенного пакета мер безопасности. Обнародовав пакет 10 ноября, Европейская комиссия заявила, что «план действий» был вызван войной России на «Украине против логистических возможностей и кибератаками на стратегическую инфраструктуру». Акцент был сделан на военной мобильности. Термин «военная мобильность» — термин, относящийся к усилиям по облегчению вооружённым силам одной страны быстрого пересечения границ для поддержки другой страны в случае опасности. Он включает в себя как логистическую часть (например, обеспечение того, чтобы железнодорожные системы и дороги могли выдержать вес танков), так и юридическую часть, чтобы гарантировать, что силы не задерживаются на пограничных переходах из-за бумажной волокиты[6].

Одновременно отчётливо обозначились две центростремительные тенденции в формировании двух основных центров силы в мире, концентрирующихся вокруг США, с одной стороны, и вокруг России и КНР (точнее — против США), приобретающих форму двух коалиций. В 2022 году на встречах лидеров стран ШОС и БРИКС, а также АСЕАН и «Двадцатки», в дискуссиях ООН отчётливо обозначился раскол на две группировки, в рамках которых намечались более мелкие центры силы — ЕС, Индия, Бразилия.

США, которые потратили десятилетия на формирование двусторонних связей и отношений с государствами и усиления контроля над международными институтами, добились наибольших успехов. На сессии Генассамблеи ООН в ноябре 2022 года им удалось, например, продавить решение об использовании ЗВР РФ в качестве репараций Украине большинством почти в 100 голосов[7].

Но, вместе с тем, стало очевидным, что в этой политике «силового принуждения» им удалось далеко не всё, в частности, крупнейшие государства мира — Индия, Бразилия, Пакистан, Индонезия, даже Саудовская Аравия и целый ряд других стран, — оказались вне зоны их абсолютного контроля, а значительная часть государств заняло выжидательную позицию.

Таким образом, не только МО и ВПО, но и СНБ и военная стратегия России, механизмы СП в стране в 2022 году стремительно и неравномерно, час то непредсказуемо, развивались по всем основным направлениям. И не только, политико-правовым и нормативным, но и — что особенно важно — в концептуально-идеологическом ключе, где перемены в России шли до этого очень медленно и непоследовательно, а также в социально-политической области, где ускорились процессы социальной самоидентификации[8].

Очевидно, что масштаб этих изменений и их скоротечность требуют нового осмысления, отличающегося от тех основ в СП, которые были сформулирован в СНБ и других документах до 2022 года. Но нормативного и правового переосмысления механизма реализации стратегии и СП в 2022 году не произошло. Не смотря на все обращен6ия В.В. Путина «убрать лишнюю бюрократизацию» государственный аппарат не спешил расставаться с привычным образом работы «по правилам». В государственном управлении сохранялась инерция, которая, безусловно, не способствовала национальной мобилизации и быстрым успехам СВО на Украине.

Авторы: А.И. Подберезкин, О.Е. Родионов