Аннотация: в статье анализируется термин «социальный институт безопасности». Выявляются основные элементы институтов безопасности и противоречивое их состояние в Российской Федерации. Доказывается необходимость учета ценностного фактора и рисков при изучении и формировании институтов безопасности в обществе и государстве.

Ключевые слова: безопасность, институт безопасности, институционализация безопасности, ценности в сфере безопасности, риски, комплексность в системе национальной безопасности, политическая наука.

Политология и другие гуманитарные науки примерно с конца XVIII века исследуют понятие «социальный институт» [1]. Но серьезное изучение такого специфического его вида, как «социальный Институт безопасности» (в противовес специальному или специализированному институту) началось буквально только в последние 5-6 лет. Полагаем, что немалая часть этой исследовательской работы проводится в стенах Академии гражданской защиты МЧС России (АГЗ). Началом изучения данного понятия послужила научная публикация в 2011 году в журнале «Власть» С.А. Шлякова «Трансформация отечественных институтов безопасности (на примере МЧС России)». В этой статье автором доказывалась необходимость понимания системы предуждения чрезвычайных ситуаций (ЧС) и ликвидация их последствий в качестве социально-политического института [2]. В понимании автора статьи такое доказательство было основано на понимании социального института, как «устойчивого комплекса формальных и неформальных правил, принципов, установок, регулирующих различные сферы человеческой деятельности и организующих их в систему ролей и статусов, образующих социальную систему» [2]. Именно устойчивость, а не случайность, и эффективность для социума тех или иных правил и отношений позволило С.А. Шлякову классифицировать вышеназванную систему в качестве института, а в АГЗ началось научное исследование МЧС России как социального института безопасности.

На наш взгляд, в направлении изучения институциональной сферы безопасности, процессов формирования и развития институтов, обеспечивающих безопасность для граждан во всех сферах общественной деятельности политологами, политиками и гос. управленцами сделано не много. Отметим причины такого вывода.

Во-первых, современная Политология в широком смысле идентифицирует социальный Институт как постоянно повторяющиеся и воспроизводящиеся отношения людей (например: институт брака, институт семьи, институты гос. администрирования). Также под Институтом (социальным) в узком смысле понимается форма закрепления и способ осуществления специализированной деятельности, обеспечивающей стабильное функционирование общественных отношений. С помощью социальных норм и санкций социальный Институт выполняют организационные, регулятивные, управленческие и воспитательные функции в обществе [3] – что и предзначена изучать Политология.

Во-вторых, объектом Политологии являются полит. институты, как некая разновидность социальных институтов. Характерными особенностями полит. института являются четкая внутренняя структура (организация), определенное место в полит. системе. К полит. институтам обычно относят государство, политические партии, общественно-политические организации и движения [4]. Хотя, к полит. институтам относят также транс-национальные корпорации, террористические сети и т.д.

В-третьих, в сфере безопасности активную полит. и социальную роль играют специализированные органы безопасности. При этом они претендуют на особую роль в государстве и обществе, в том числе и в формировании институтов безопасности. Прежде всего, они имеют огромное влияние на политику государства и его властные органы; могут вырабатывать стратегические цели государства в сфере национальной безопасности. Но специализированные органы безопасности не несут прямой ответственности за конечный результат политики в сфере национальной безопасности своим существованием; часто они могут быть напрямую не подконтрольны органам гос. власти (в условиях отсутствия системы гражданского контроля) и их действия порой слабо контролируются правовыми нормами и демократическими процедурами. То есть, как бы эти органы не реформировали, вместо них все равно будут созданы другие подобные же органы.

В-четвертых, любая формулировка институтов не может полностью обеспечить сущностное их осмысление применительно к сфере безопасности. Эта сфера распространяется на все остальные сферы общественной жизни, имеет в них своё место [5]. Для любой сферы общественной жизни важен устойчивый комплекс формальных и неформальных правил, принципов, норм, установок, регулирующих человеческую деятельность. Но вряд ли можно целенаправленно и/или волевым путем сформировать неформальные правила в сфере безопасности. Поэтому в качестве методологической посылки заметим, что вряд ли можно ставить ставить знак равенства между гос. структурой и общественным институтом. То есть, власть и общество не синонимичны друг другу, как не синонимичны властные и общественные отношения.

Крайне важный момент для автора статьи связан с осознанием ценностей, полагая, что «любое управление, как и осмысленное движение, в социальном развитии без ценностей и целевых генераторов не обходится» [6]. Не случайно сегодня в России остро стоит вопрос выработки гос. идеологии. Однако институциональная проблема заключается в том, что российское общество самостоятельно не дозрело до формирования собственного идеологического института, а гос. власть вновь может превратить эту задумку в набор гос. органов, организаций и учреждений – то есть, в формальные правила. Именно так и было в СССР, где идеологией занимались и партийные органы, и органы гос. власти, и спецслужбы.

В настоящее время также существует проблема с формированием политико-идеологических ценностей и символов. Например, такие праздники как День России и День народного единства чаще всего проводятся под брендом «а ля День Победы». Дело в том, что 12 июня и 4 ноября тематика телевизионных фильмов в основном посвящена событиям Великой Отечественной войны, а на различных праздничных мероприятиях присутствует символика Великой Победы. Поскольку почти никто в нашей стране не знает пока: о чем снимать кинофильмы и писать художественные произведения «по случаю» 12 июня и 4 ноября. Если еще точнее выразиться, то процесс формирования символов и смыслов (и не только, кстати, полит.) этих двух дат явно затягивается.

Полагаем, что высшее полит. руководство России уже пришло к пониманию важности проблемы формирования, развития и изучения институциональной структуры сферы безопасности российского общества. Так, глава российского государства В.В. Путин 3 июля 2015 года, выступая на расширенном заседании Совета безопасности РФ, отметил: «Сегодня очевидно, что попытки расколоть, разобщить наше общество, сыграть на отдельных трудностях, нащупать уязвимое, слабое звено не дали ожидавшихся результатов – ожидаемых для тех, кто эти ограничительные меры в отношении нашей страны вводил и продолжает их поддерживать.

Оперативно принятые меры позволили стабилизировать ситуацию в экономике, в финансовой сфере, на рынке труда, обеспечена устойчивая работа всех стратегически важных отраслей экономики. Продолжается реализация важнейших госпрограмм, в том числе в социальной сфере» [7]. То есть, в своих выступлениях за 2014-2015 гг. президент В.В. Путин постоянно уделяет весьма значительное внимание проблеме обеспечения безопасности. Как известно государство и его органы создавались в целях обеспечения безопасности общества и граждан. И это понятно, поскольку государство по своему предназначению обязано обеспечивать безопасность, так как безопасность тесно связано с суверенитетом, эффективностью управления обществом, законностью и правопорядком.

А вот должны ли социальные (негос.) институты обеспечивать безопасность? Фактически, в российском социуме сформировался запрос на прозрачные «правила игры» в сфере безопасности, на вовлечение в нее многочисленных негос. акторов. «Дальше повышать эффективную превентивную работу. Укреплять взаимодействие с институтами гражданского общества, в том числе в противодействии экстремизму, национализму и ксенофобии», – призывал, например, глава государства собравшихся на торжественном собраниии, посвящённом Дню работника органов гос. безопасности 20 декабря 2014 года [7].

На наш взгляд, повышенное внимание российской полит. элиты и гос. власти не столько к проблематике безопасности, сколько к социальной эффективности сферы безопасности вызвано несколькими обстоятельствами:

1. Высшая полит. элита осознает необходимость опоры на внутренние общественные институты в условиях все бόльшего геополитического и глобального обострения отношений с США и странами Запада. При этом особо уделяется внимание противодействию такого вида угрозы, как «цветные революции», то есть технологий осуществления гос. переворота и внешнего управления ситуацией в стране в условиях искусственно созданной полит. нестабильности, в которых давление на власть осуществляется в форме полит. шантажа с использованием в качестве инструмента шантажа … протестного движения [8]. Современная военная доктрина России определяет деятельность по информац. воздействию на население … имеющая целью подрыв исторических, духовных и патриотических традиций в области защиты Отечества, как одну из основных внутренних военных опасностей [9].

По мнению многих исследователей, одним из важных элементов в организации системы противодействия военным и другим угрозам национальной безопасностей должен стать ценностный фактор. Так по мнению заведующего кафедрой политологии Московского государственного лингвинистеческого университета доктора политических наук, доцента В.К. Белозерова «наметилась тенденция включения в понятие обороны страны ценностей и идентичности. Так, в доктрине зафиксировано то, что мировое развитие характеризуется в том числе и соперничеством ценностных ориентиров и моделей развития» [10]. «Многие считают военную доктрину государства полит. документом, а политика всегда тесно связана с ценностями, – полагает заведующий кафедрой гос. и муниципального управления АГЗ МЧС России профессор С.А. Мельков. Поэтому, по его мнению, в российском доктринальном документе априори следовало прописать набор национальных российских ценностей, поскольку ментально и идеологически только высшая власть способна производить новые смыслы и формулировать «центральную ценностную систему». Отметим, что полит. документ обязательно должен быть насыщен описанием политических механизмов защиты интересов и ценностей России [11].

2. В вопросах построения международных сообществ для России в полный рост встает вопрос построения системы ценностей в сфере обороны и безопасности, которые бы способствовали становлению и развитию этих сообществ. Изменение взглядов на подготовку и применение военной силы следует расценивать как закономерную ответную реакцию России на развитие полит. ситуации в стране и за рубежом, – подмечает В.К. Белозеров [10]. Однако, по мнению профессора С.А. Мелькова, основная аксиологическая проблема новой Военной доктрины РФ состоит в подмене социальных рисков опасностями. Он считает: всё то, что в тексте военно-доктринального документа называется опасностями, на самом деле является социальными рисками. Дело в том, пишет С.А. Мельков, что если бы в новом доктринальном документе все вышеперечисленное действительно получило название рисков, то сразу бы пришлось определять стратегию национального развития и прогнозировать возможный ущерб этому развитию, а не только предлагать мировому и национальному сообществу механический перечень опасностей [11].

3. Высшая власть (полит. элита) и гос. структуры в современной России отдают приоритет полит. и гос. безопасности, далеко не всегда эффективно обеспечивая безопасность отдельных граждан. Так, в ходе военных столкновений в октябре 1993 года в Москве погибло не менее 157 человек и 384 были ранены. Однако после завершения событий официальный траур по погибшим не объявлялся [12]. Иногда граждане вынуждены сами, не дожидаясь гос. помощи, обеспечивать свою безопасность. Небезосновательно считается, что роль добровольцев в тушении лесных пожаров лета 2010 года по своей эффективности была сопоставима с действиями официальных структур. И подобных примеров можно привести немало.

4. Российская высшая и гос. власть при устранении последствий крупных конфликтов и/или катастроф, может решать проблемы безопасности за счет самих граждан. Так, после подрыва «Невского экспресса» в ноябре 2009 года ОАО РЖД из бюджета был дополнительно выделен 1 млрд рублей. Кроме этого, после теракта в аэропорту «Домодедово» в январе 2011 года руководством ОАО «Российские железные дороги» было принято решение о закупке и установке на вокзалах систем безопасности. Отечественными органами гос. власти были приняты меры по запрещению деятельности частных нелицензионных перевозчиков, изменению законодательства в сфере транспортных услуг и автовождения. При этом ряд экспертов полагает, что расходы на эти цели были включены в стоимость железнодорожных пассажирских билетов [13].

5. Российская власть, столкнувшись с серьезными проблемами при решении вопросов комплексной безопасности, может подменять действия по эффективному разрешению ЧС собственным пиаром. Так, в июле 2010 года СМИ показывали посещение премьер-министром России сгоревших поселков и деревень, а также его личное участие в тушении пожара. Однако, несмотря на всю пиар-активность руководства страны, москвичи долгое время продолжали задыхаться от дыма и гари. Кроме того, известно, леса в нашей стране горят едва ли не круглый год, но если они горят не вокруг столицы, то центральные СМИ этому уделяют намного меньше внимания, или вообще не «замечают». Соответственно, и власть значительно меньше «тревожится» и может не реагировать на такого рода ЧС.

6. Приоритет в обеспечении общественной безопасности имеют исключительно гос. структуры – полиция, внутренние войска МВД России, прокуратура и подразделения МЧС России. По данным Всероссийского научно-исследовательского института МВД России около 60 % жертв преступлений в нашей стране предпочитают вместо обращения в полицию предпринимать самостоятельные действия по восстановлению справедливости [14]. При этом обществу в обеспечении собственной безопасности отводится лишь вспомогательная роль. Участие же различных негос. структур (ЧОПов) в решении задач общественной безопасности строго ограничено.

7. Расследование случаев нарушения общественной безопасности и безопасности граждан в нашей стране до сих пор является прерогативой правоохранительных органов (полиции, прокуратуры, подразделений Следственного Комитета), жестко подчиняющихся исключительно органам исполнительной власти. Законодательная и судебная же ветви власти, общественные организации и СМИ не могут в полном объеме проводить расследования случаев, имеющих полит. значение. При этом деятельность частных детективных агентств также строго ограничена. Например, понадобилось более 2-х лет для того, чтобы Следственный комитет и прокуратура Алтая официально признали, что полномочный представитель Президента России в Государственной думе РФ А.С. Косопкин участвовал в отстреле животных, занесенных в Красную книгу. Сначала дело было закрыто в связи с гибелью обвиняемых. И только под давлением общественности СКП принял решение о возобновлении расследования [15]. В настоящее время сделан определенный шаг в решении данной проблемы в связи с принятием Федерального закона РФ от 21 июля 2014 года № 212-ФЗ «Об основах общественного контроля в Российской Федерации» в котором определены такие формы общественного контроля, как общественный мониторинг, общественная проверка и общественная экспертиза. В законе также определен правовой статус общественного инспектора и общественного эксперта [16].

8. Непрекращающаяся борьба с терроризмом на Северном Кавказе в настоящее время все больше приобретает форму вооруженного противостояния властных и силовых структур со значительной частью населения данного региона. Так, например, в начале августа 2015 года Совет по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ выразил свою обеспокоенность ситуацией, которая сложилась вокруг правозащитников из сводной мобильной группы «Комитета против пыток» в Чечне. Офис организации сгорел, а жители Грозного скандировали нелицеприятные лозунги на демонстрации в память жертвам теракта 4 декабря 2014 года. События произошли после того, как глава Комитета, член СПЧ И. Каляпин направил в Генпрокуратуру и Следственный комитет обращение с просьбой проверить законность высказываний главы Чечни Р. Кадырова о высылке из республики родственников боевиков [17].

9. В России до сих пор не преодолена закрытость для общества и СМИ информации о работе силовых структур и спецслужб. До сих пор отсутствует действенный гражданский контроль за действиями правоохранителей, а также – за эффективным расходованием денежных средств, выделяемых на их деятельность. Однако в развитых демократических странах уже пришли к пониманию открытости о действиях структур в сфере безопасности. Новые, в том числе и опасные для мирового сообщества, явления, каковым стал, например, международный терроризм, побуждает гос. структуры ряда стран к большей открытости, в первую очередь, в финансовых вопросах [18].

Парламент, как общественно-полит. институт призван обеспечивать согласование ценностей и интересов социальных групп в целях национальной безопасности, закреплять эти ценности в законодательных актах и нормах. Однако, сами российские парламентарии, как правило, сводят роль Федерального Собрания в сфере безопасности только к обеспечению законодательного сопровождения деятельности силовых и специальных служб. Так, например, сразу же после информации о повторном теракте в Волгограде в декабре 2013 года секретарь генсовета «Единой России» и вице-спикер С.И. Неверов заявил о том, что депутаты хотят услышать, «какие еще необходимо дать инструменты и какие предоставить возможности нашим специалистам и силовикам, не допустить … подобные ситуации» [19].

Фактически, в настоящее время к части отечественного научного сообщества пришло осознание того, что в России отсутствует система эффективных социально-полит. институтов. Мы считаем, что институционализация – это процесс выработки и закрепления социальных норм, правил, статусов и ролей; приведение их в систему, которая способна действовать в направлении удовлетворения определённой социальной потребности Содержание институционализации составляет «формирование устойчивых, регулярных, самообновляющихся и упорядоченных социальных связей. В процессе институционализации происходит замена спонтанного, хаотического поведения на предсказуемое, которое ожидается и регулируется» [20]. Похожий взгляд на институционализацию сформулировал исследователь И.Д. Хутинаев, рассматривающий институционализацию органов гос. власти как сеть горизонтальных и вертикальных связей между различными элементами и уровнями единой системы данной власти. В целом же институционализацию он понимает как процесс упорядочения, формализации и стандартизации общественных связей и отношений [21].

На наш взгляд, с таким определением общественной институционализации политологу согласиться можно частично. Так, институт понимается И.Д. Хутинаевым как созданные государством и обществом регулирующие инструменты, посредством которых организуются взаимоотношения между субъектами отношений [21]. Сознательные и волевые усилия тех или иных субъектов политики, экономики, либо какой то иной сферы/направления человеческой жизнедеятельности им рассматриваются как первичные, предшествующие появлению института в обществе, детерминирующие создание социального института. На наш взгляд, всё зачастую обстоит иначе. Скорее всего, социальный Институт сознательно или целенаправленно создать не получится. Американский экономист Дж. Бьюкенен считал, что изменение структуры, в том числе институциональной, общественного устройства возможно лишь после того, как в социуме возникнет «общество» [22]. Он полагает, что только условия согласованного, но, как правило, неформального договора устанавливают границы для коллективных действий. И уже затем, пишет Дж. Бьюкенен, естественным путем сложившиеся в конкретном обществе социальные практики, принятые большинством населения на ментальном уровне и укорененные в культуре, могут стать Институтами. Не случайно многие неоинституционалистыуверены в том, что именно люди, а не органы и учреждения, делают тот выбор, который приводит к укоренению тех или иных социальных практик, тех или иных общественных отношений [22].

Таким образом, при осмыслении сущности социальных институтов безопасности мы приходим к необходимости изучения роли и места в сфере безопасности таких категорий, как ценности, выбор и практики. Именно от ценностей, которые отстаивает власть в стране зависит выбор стратегии государства, прежде всего, в сфере национальной и международной безопасности. По сути ценности стали объектом в современной «гибридной» войне. Так, по мнению профессора социологии В.И. Добренькова и специалиста из МГУ им. М.В. Ломоносова П.В. Агапова ценности, выполняющие смыслообразующую функцию в жизни человека и народа, является абсолютным объектом нападения [23]. А практики имеют целью сформировать определенные привычки и навыки безопасного поведения. Ярким примером здесь может служить постоянная практика напоминания по громкоговорящей связи в городском наземном транспорте, метро, электропоездах, в аэропорту, авто- и железнодорожных вокзалах о проявлении внимания к подозрительным лицам и предметам.

Полагаем, что главным в процессе институционализации является открытие и закрепление новых социальных практик. Эти новые социальные практики фактически являются результатом совместной деятельности людей по решению возникающих ранее неизвестных проблем, удовлетворению своих индивидуальных и коллективных потребностей. В ходе институционализации происходит ряд важных событий.

Во-первых, общество исходя из своих потребностей, прежде всего в безопасности и стабильном развитии, формулирует определенные проблемы, требующих решения. Во-вторых, в ходе поисков этого решения формируются новые формы взаимодействия людей, посредством разработки и внедрения наиболее эффективных социальных практик. В-третьих, происходит нормотворческая деятельность по закреплению положительных результатов, достигнутых в процессе решения социальных проблем в виде юридических норм, норм морали и нравственности, а также в виде определенных стандартов качества жизни. В-четвертых, результатом всего этого становится расширение социальных практик, что в свою очередь ведет к развитию общества в целом. Многие исследователи связывают общественный прогресс с развитием и ростом числа социальных институтов [24].

На наш взгляд, принятый в 2009-2009 гг. частью российской полит. элиты курс на модернизацию всей отечественной общественно-полит. системы давал основания предполагать, что на тот момент власть в России в решении самого широкого вопросов уже не могла обойтись без широкой поддержки граждан страны. С другой стороны, российское общество всегда не может эффективно развиваться без существования стабильных институтов безопасности, которые бы позволили бы эффективно противостоять различным ЧС, терроризму и преступности, создавали основу гармоничного и стабильного развития нашей страны. Таковой нам в самом общем виде видится одна из институциональных проблем сферы безопасности. Еще раз подчеркнем, что институциональная структура не синонимична системе гос. и муниципального управления.

Поэтому, считаем, что любому исследователю целесообразно понять сущность, системность и функциональность сложившихся отечественных институтов безопасности. Перенесение институционального метода анализа в сферу безопасности позволит, на наш взгляд, осмыслить институциональное устройство в масштабах всего общества. Конечно, практически всем хочется, чтобы в нашей стране была эффективная система безопасности. Однако есть вопрос: насколько институционально полной и развернутой на сегодняшний день является сфера безопасности российского общества?

В современной научной литературе достаточно основательно изучен термин «безопасность». Мы согласны с исследователем П.И. Жуковой, полагающей, что необходимо сосредоточиться на анализе трех компонентов безопасности как социального феномена. Первый компонент заключается в рассмотрении феномена безопасности в рисковом (то есть, вероятностном) ключе, когда значение всё в большей степени придается не опасностям и угрозам, а рискам и ущербу. Второй компонент заключается в отражении различных угроз/опасностей и способности социальных систем им противостоять. И, наконец, третий компонент заключается в способности системы (ее субъекта) реализовывать свои собственные интересы, то есть развиваться, в любых, по сути, условиях.

Начнем с первого компонента понятия «безопасность». Как пишет исследователь
П.Ф. Барышев из АГЗ: «В центр всей структуры института минимизации социальных рисков в российском обществе специально поставлены национальные ценности (которые детерминируют интересы каждого конкретного человека) и ценности каждого конкретного члена нации (общества). Полагаем, что без учета состояния каждого человека и национальных ценностей минимизировать социальные риски крайне сложно» [25]. Считается, что просчитывание ущерба позволяет конструктивно решать проблемы безопасности, базируясь на нескольких принципиальных моментах:

– национальные российские ценности;

– общественный договор (в котором, собственно, и отражен общественный консенсус между властью и обществом по поводу содержания и реализации общенациональных российских ценностей);

– ресурсы, которые даже в нашей стране небезграничны;

– понимание всеми (властью, обществом и каждым гражданином) того простого, казалось бы, факта, что все в современном социуме (в обществе XXI века) строится вокруг человека, вокруг каждой конкретной личности;

– математические и экономические расчеты, а не интуиция;

– состояние и возможности системы образования, которая является основным механизмом развития общества [25].

То есть, все вышеперечисленные приниципиальные моменты являются, по сути, социальными феноменами.

Продолжим размышлять о втором компоненте понятия «безопасность». Так, по мнению профессора О.А. Белькова, национальная безопасность – это состояние не отдельных ее структур, сторон или отношений, а ее способность эффективно функционировать, несмотря и вопреки негативным факторам не поступаться в чем бы то ни было своими интересами под давлением внешних или внутренних угроз. Нельзя не видеть, что потеря или ослабление безопасности в одной сфере ставит под вопрос безопасность во всех остальных. В силу этого планирование и обеспечение национальной безопасности должно иметь комплексный характер, строиться не как способ противодействия отдельным угрозам, а представлять комплексную стратегию, учитывающую многогранность свойств и разнообразие интересов РФ [26]. Поэтому комплексность – важное и необходимое условие для становления и развития любого социального института безопасности, как формального, так и неформального.

Рассматривая третий компонент понятия «безопасность», отметим, что только при реализации своих интересов любым субъектом (личностью, малой группой, большой социальной группой, государством на международной арене) обозначаются опасности, угрозы и риски. Так, директор ФСБ России А.В. Бортников, выступая на заседании Национального антитеррористического комитета 11 августа 2015 года, подчеркнул выраженную тенденция к увеличению в Арктике количества объектов морской экономической деятельности и активизации судоходства по Северному морскому пути, что диктует необходимость совершенствования системы мер по их антитеррористической защищенности [27].

Полагаем, что при исследовании категории безопасности исследователи первый компонент почти всегда игнорируют, больше внимания уделяют второму компоненту, значительно меньше – третьему. Фактически, отражение и противодействие угрозам играет первостепенную роль в ходе любой деятельности/активности по созданию (и функционированию) различных систем безопасности и крайне мало внимания уделяется реализации интересов того или иного субъекта [28]. Но в этом случае, есть опасность того, что «изменив ценности с национальных на глобальные, можно задать новый смысл жизни, ориентированный на интересы и авторитет агрессора» [23].

Каковы же основные особенности социальных институтов безопасности?

Во-первых, одним из необходимых условий появления институтов в сфере безопасности служит соответствующая социальная потребность. Такая потребность, на наш взгляд, существует в любом социуме всегда, поскольку на генетическом уровне каждый индивидуум, социум и государство стремятся к обеспечению своей безопасности в повседневной деятельности. Как пишет исследователь В. Иванов «… государство не признает над собой никакой внешней власти, во всяком случае человекоустановленной, во всяком случае теоретически и формально» [29]. Это стремление государства к безопасности, как известно, называется суверенитетом и обеспечивается, в первую очередь, гос. властью. Возникновение потребности в безопасности и наличие условий для её удовлетворения являются первой необходимой ступенью институционализации в социуме, запускающим ее механизмом.

Во-вторых, институты безопасности постепенно формируются на основе различных социальных связей, взаимодействия и отношений конкретных лиц индивидов, социальных групп и иных общностей не только по вопросам безопасности. Поскольку объективное основание существования безопасности, в том числе и в обществе, составляет природа вещей, важнейшей предпосылкой постижения социального проявления природы безопасности, – пишет Н.Н. Рыбалкин, – является понимание характера взаимосвязи человека и социальных систем в их природной определенности [30]. В свою очередь, исследователь С.Н. Соколова пишет, что для гос. власти такая специфическая деятельность, как обеспечение безопасности является институционально оформленной уже в течение нескольких тысячелетий. Она полагает, что с момента своего возникновения любое государство практически одновременно создает правоохранительные структуры и органы политического сыска, вооруженные формирования и иные военно-силовые организации [5].

Исследователь А.А. Недашковский, исследуя процесс институционализации стратегий безопасности современной России, отмечает его фрагментарный характер. Это не придает состоянию защищенности национальных интересов России от внутренних и внешних угроз должной устойчивости, а наоборот, приводит систему национальной безопасности в неравновесное положение, в котором она неспособна адекватно реагировать на вызовы современного мира. В процессе институционализации, по его мнению, можно выделить три основных уровня: первый составляют институты гос. управления, второй – институты парламентских политических партий, третий – общественные институты. Самым несовершенным и проблемным уровнем во всей сложившейся иерархии, считает А.А. Недашковский, является третий. Потому, что в нашей стране пока отсутствует институт независимой общественной экспертизы, а общественные объединения и НКО выступают в роли действенных институтов национальной безопасности весьма условно [24].

В-третьих, институты безопасности включают в себя определенную систему ценностей, норм, идеалов, а также образцов деятельности и поведения людей и других элементов общественно-политического процесса. Эта система гарантирует согласованное поведение граждан и властных структур, регулирует и направляет в русло их определенные стремления, устанавливает способы удовлетворения их потребностей, разрешает конфликты, возникающие в процессе повседневной жизни, обеспечивает состояние равновесия и стабильности в рамках той или иной социальной общности и общества в целом.

В-четвертых, для того, чтобы институты безопасности работали, необходимо, чтобы они стали достоянием внутреннего мира каждой личности, частью процесса социализации и воплотились в форму социальных ролей и статусов. Формирование системы потребностей личности в наличии институтов безопасности, ценностных ориентаций и ожиданий является также важнейшим элементом институционализации. Человек первоначально переносит на окружающий мир свои определения опасности и безопасности в определении существования, – пишет Н.Н. Рыбалкин, – то есть рассматривает безопасность того или иного объекта с точки зрения его наличного существования [30].

Ведь очевидно, что любой гражданин с детства уясняет необходимость соблюдения осторожности и мер безопасности в окружающем мире, как при обращении с различными предметами и во взаимоотношениях с людьми, так и при управлении собственным поведением и жизнедеятельностью. При этом в системе социальных ролей в целях обеспечения своей безопасности он сначала полагается на авторитет и знания в этой сфере родителей, учителей, старших товарищей. Затем он полагается на соответствующие гос. службы, правозащитные организации, лидера своей команды и т.д. В пример приведем обязательное наличие медицинской аптечки и огнетушителя в каждом автомобиле. Кстати, в СССР была широко распространена система выработки у граждан умений и навыков по оказанию первой медицинской помощи. Благодаря этой системе автор статьи в юношеские годы избежал последствий перелома правой руки, полученного во время соревнований по классической борьбе. Один из тренеров, находящихся в борцовском зале сумел так правильно с первого раза вставить кости поврежденной руки, что вскоре они быстро срослись и борец А.Н. Перенджиев продолжил, и не безуспешно, свою спортивную карьеру.

В-пятых, внешне институт безопасности может представлять собой совокупность лиц, учреждений, снабженных определенными материальными средствами и выполняющими функцию по обеспечению безопасности власти и населения страны. Например, Институт спасателей представляет собой набор подразделений и служб, имеющих на вооружении различную технику и средства в целях обеспечения комплексной безопасности граждан.

В-шестых, институты безопасности создают условия для беспрепятственного развития общества и личности. Согласимся с мнением профессора А.А. Прохожева, который полагает, что важнейшей особенностью социальной формы развития является теснейшая связь и взаимозависимость между развитием и безопасностью – этих двух сторон общего процесса жизни и общества, а задачи, стоящие в области развития и обеспечения безопасности, сплошь и рядом близки и похожи [31].

Таким образом, институт безопасности как социальное явление характеризуется:

1) наличием цели – обеспечение безопасности власти, населения и отдельных граждан;

2) конкретными функциями, обеспечивающими безопасную среду, набором социальных позиций и ролей, типичных не только для сферы безопасности, но и для других сфер общественной и частной жизни.

В свою очередь сотрудники Государственной противопожарной службы проводят разяснительную работу с населением по соблюдению мер пожарной безопасности, порою с применением пиар-технологий. Так, например, в ноябре 2014 года сотрудники ГУ МЧС России по Орловской области организовали пресс-тур на тему: «Поход по тургеневским местам. Испытай себя». В ходе проведения тура журналисты могли получить ответы на такие вопросы: Сколько весит боевая одежда пожарного? Как развести костер одной спичкой? Как завязать простой и надежный узел, чтобы спасти друга? В туре, помимо его участников – сотрудников МЧС России, студентов и школьников, приняли участие 20 корреспондентов местных телеканалов, информационных порталов и газет [32].

3) объективностью, когда люди воспринимают институты безопасности как определённые объекты, объективно существующие независимо от нашей воли и сознания;

4) принудительностью, поскольку институты безопасности навязывают людям (при этом не зависят от воли и желаний людей) такое поведение, мысли и поступки, которые люди далеко не всегда для себя не желали бы. Так, например, после того, как в аэропортах США установили новое оборудование, а сотрудникам разрешили лично обыскивать прилетевших, в обществе этой страны разразился скандал. Дело в том, что по правилам, если при сканировании тела машина показывают «что-то странное» или же пассажир отказывается от процедуры сканирования, сотрудник вправе обыскать его самостоятельно. При этом он может прикасаться к груди и половым органам пассажиров, сообщает американская пресса. Пассажиры возмутились, назвав «это щупанье слишком личным» [33].

5) моральным авторитетом и законностью. Так, например, полиция, специальные службы, внутренние войска МВД (в ряде стран – национальная гвардия), а иногда и армия – институты, имеющие право применять силу на своей территории на основе принятых законов;

6) историчностью, так как за институтами безопасности лежит многовековая история борьбы человечества, государств, народностей и наций за выживание, сохранение жизни и здоровья населения;

7) созданием условий для эффективного развития личности, социальной группы, общества, государства и т.д. Безопасность призвана обеспечить развитие, защитить его от различного вида угроз [31].

Сделаем выводы по статье. В любом социуме в настоящее время усиливаются потребности в формировании институтов безопасности, способных минимизировать риски каждой личности, малых и основных социальных групп. Развитие современного общества сопровождается появлением новых, порою уникальных, проблем, вызовов и рисков. В этих условиях государство теряет способность в одиночку решать эти проблемы и адекватно отвечать на эти вызовы без взаимодействия с общественными (гражданскими) структурами.

Ценности – это действительно основа институтов безопасности. Они определяют характер и качество этого специфического вида социальных институтов, а также стратегию безопасности в любой сфере общественной. В свою очередь выработка стратегии не может происходить без учета рисков и ущербов (реальных и потециальных) в ходе ее реализации. Поэтому в гуманитарных науках, в том числе и Политологии, должно сформироваться еще одно направление – изучение рисков и ущербов, а не опасностей и угроз.

Процесс формирования новых институтов безопасности, качественное изменение или исчезновение старых в России идет постоянно. Однако для исследователей, полит. и гос. деятелей остается нерешенным проблема вовлечения широких слоев Общества (гражданского общества) в институционализацию сферы безопасности. Но фактически пока в нашей стране этот процесс ее институционализации идет противоречиво.

Автор: А. Н.Перенджиев, старший преподаватель кафедры государственного и муниципального управления Академии гражданской защиты МЧС России

Литература:

1. Считается, что впервые употребил термин «институт» в социальных науках Джамбаттиста Вико (1668–1744) – итальянский философ и историк, предшественник современной социологии. В 1693 г. он написал несколько работ о гражданских институтах. См., например: http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/1236924 . (дата обращения: 05.08.2015).

2. Шляков С.А. Трансформация отечественных институтов безопасности (на примере МЧС России) // Власть. 2011. № 2. С. 6-10.

3. sociological_guide.academic.ru/36/Институт социальный (дата обращения: 05.08.2015).

4. Погорелый Д.Е., Фесенко В.Ю., Филиппов К.В. Политология / под общ. ред. С.Н. Смоленского. М.: Эксмо, 2008. С. 106.

5. Соколова С.Н. Философия государственного регулирования безопасности в российском обществе: Автореф. дис. … докт. филос. наук. М., 2011. С. 63-64.

6. Багдасарян В.Э., Сулакшин С.С. Высшие ценности российского государства. Научная монография. М.: Научный эксперт, 2012. С. 5.

7. www.kremlin.ru/events/president/news/49862 (дата обращения 05.08.2015).

8. Карпович О.Г., Манойло А.В. Цветные революции. Теория и практика демонтажа современных политических режимов. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2015. С. 70.

9. Военная доктрина Российской Федерации // www.rg.ru/2014/12/30/doktrina-dok.html (дата обращения 05.08.2015).

10. Белозеров В.К. Военная доктрина России: в начале большого пути // Власть. 2015. № 2. С. 98-99.

11. Мельков С.А. Какие ценности предстоит защищать России // Власть. 2015. № 2. С. 94-95.

12. crisisof1993.bos.ru/ (дата обращения: 05.08.06 2015).

13. Безопасная, но дорогая дорога // expert.ru/2011/02/28/bezopasnaya-no-dorogaya-doroga/ (дата обращения: 05.08.2015).

14. Собеседник. 2010. № 15 // www.sobesednik.ru/incident/sobes_15_10_svidetel (дата обращения: 05.08.2015).

15. Куликов А.Д. Божья кара за царскую охоту // www.specletter.com/corruption/2011-04-14/bozhja-kara-za-tsarskuju-ohotu.html (дата обращения: 05.08.2015).

16. Федеральный закон РФ от 21 июля 2014 года № 212-ФЗ «Об основах общественного контроля в Российской Федерации» // base.garant.ru/70700452/ (дата обращения: 05.08.2015).

17. president-sovet.ru/presscenter/topics/read/12/ (дата обращения 05.08.2015).

18. Баяхчева С.Л., Илларионов С.И. Идеология гражданского общества. М.: ООО «РИЦ «ПрофЭко», 2006. С. 53.

19. О необходимости повышения роли политических партий в сфере противодействия терроризму // www.arms-expo.ru/news/politics_and_society/o-neobhodimosti-povysheniya-roli-politicheskih-partiy-v-sfere-protivodeystviya-terrorizmu13-01-2014-07-30-00/?sphrase_id=10393678 (дата обращения: 15.08.2015).

20. Мухаев Р. Т. Социология. Конспект лекций. М.: Проспект, 2009. С. 89.

21. Хутинаев И.Д. Институционализация органов государственной власти Российской Федерации: Автореф. дис. … докт. юрид. наук. М., 2006. С. 3, 13, 20-21.

22. Джеймс М. Бьюкенен. Сочинения / Пер.с англ.; гл. ред. Р.М. Нуреев и др. М.: Таурус Альфа, 1997. Т. 1. С. 397, 454.

23. Добреньков В.И., Агапов П.В. Война и безопасность России в XXI веке. М.: Академический проект; Альма Матер, 2011. С. 88.

24. Недашковский А.А. Политический аспект институционализации стратегий безопасности в современной России: Автореф. дис. … канд. полит. наук. Саратов, 2012. С. 12, 16.

25. Барышев П.Ф. Комплексная безопасность в России: методологический подход // Власть. 2014. № 12. С. 13, 14.

26. Интервью с Бельковым Олегом Алексеевичем // www.nic-nauka.ru/int-1/ (дата обращения: 05.08.2015).

27. Глава ФСБ России выступает за совершенствование антитеррористической защиты в Арктике // tass.ru/politika/2178700 (дата обращения 15.08.2015).

28. Жукова П.И. Имидж Российской Федерации как фактор ее национальной безопасности: Дис. … канд. полит. наук. М, 2010. С. 18.

29. Иванов В. Теория государства. М.: Территория будущего, 2010. С. 15.

30. Рыбалкин Н.Н. Философия безопасности. М.: Московский психолого-социальный институт, 2006. С. 207? 209.

31. Прохожев А.А. Теория развития и безопасности человека и общества. М.: Ин-октаво, 2006. С. 11, 16.

32. Мастер-класс для прессы. В путешествие за экстремимом. Пожарное дело, 2014. № 12. С. 70-71.

33. www.federalpost.ru/out/issue_35336.html (дата обращения: 05.08.2015).