Отмечаем существенную активизацию действий американской стратегической бомбардировочной авиации вблизи границ России. За последний месяц совершено около 30 вылетов к рубежам Российской Федерации, что в 2,5 раза больше, чем за соответствующий период прошлого года[1]

С. Шойгу, министр обороны России

Система — как взаимосвязанная структура различных элементов, в том числе и комплексов, — предполагает согласованность в развитии всех своих составляющих, взаимный учёт специфики, преимуществ и слабостей. С этой точки зрения наступательно-оборонительная система США и их союзников предполагает не только высокую степень взаимодействия между странами коалиции, но и развитие «по вертикали» двух важнейших комплексов — наступательного и оборонительного. Причём не только на уровне стратегическом, но и оперативном, тактическом. Так, в области ПВО-ПРО, например, система подразделяется на подсистемы и комплексы ближнего, малого, среднего, дальнего и сверхдальнего действия. Естественно, что развитие этих систем — от ПЗРК до «Нудоль» — происходит во взаимосвязи с развитием наступательных вооружений.

Очевидно влияние усиления внешних военных угроз на развитие ВС государств и их военно-промышленные возможности, которые должны соответствовать масштабу и характеру угроз. Развитие сценария ВПО в мире в третьем десятилетии и военная политика США и их союзников демонстративно показывала нарастание военной активности как инструмент политического давления. Нередко настолько демонстративно-публично, что выглядело как откровенное политико-психологическое силовое давление на Россию, как, например, в случае с полётами вдоль границ стратегической авиации США или приближению к территориальным водам ракетных эсминцев и других военных судов стран-членов НАТО.

В этой связи неизбежно возникает вопрос о реалистичности этих угроз, насколько они реальны, а не демонстрируют политику силового давления только с целью политического шантажа. Особенно в области развития средств воздушно-космического нападения и обороны (СВКН и СВКН)[2].

Стратегия и стратегическое планирование в России в области СВКН и СВКО во многом зависит не только от военно-технических усилий США и темпов развития ВВСТ в странах западной военно-политической коалиции, но и от отношения политиков, военных и экспертов в России. Это отношение в разное время, как известно, было разным.

Кроме официальной позиции, существовала и влиятельная неофициальная позиция либеральной части правящей элиты, которая в разных пропорциях существовала в администрации, МИДе, МО, образовании, науке и СМИ России.

Стоит ещё раз в этой связи напомнить, что массовое строительство в ВС США широкого спектра СВКН и СВКО, начавшееся с провозглашением Р. Рейганом программы СОИ[3], было оценено в СССР при М. Горбачёве как попытка «экономически измотать СССР», заложив на несколько лет ложный фундамент не только во внешнюю политику страны, но и подорвав процессы развития противодействия в ВС и ОПК, которые к концу 80-х годов привели к неоправданным компромиссам, уступкам и даже откровенному подрыву боеспособности, например, в случае с демонтажем ракет ближней дальности «Ока» или отказу от продолжения целой серии перспективных разработок, например, С-550, к которым вернулись только в 2020-е годы[4].

Рис. 1.

Складывается устойчивое впечатление, что формирование наступательно-оборонительного комплекса с начала 80-х годов прошлого века в США в СССР и России сознательно недооценивалось под самыми разными предлогами и аргументами — от «невозможности технологического решения» (Арбатов Г., Кокошин А., Велихов Е.) и ложного понимания однозначности политики «экономического изматывания» до преувеличенного значения, переоценки РВСН и их возможностей.