Анализ официальных документов США в области обороны и национальной безопасности указывает на использование соответствующими американскими ведомствами элементов динамического прогнозирования. Речь идет о регулярной переоценке состояния международной обстановки и тех вызовов, с которыми сталкивается американская внешняя и оборонная политика. Примером такого подхода являются ежегодные слушания в Комитете по делам вооруженных сил Сената США, проходящие под общей рубрикой «Ежегодная оценка угроз». Выступающие на этих слушаниях представители американского разведсообщества знакомят сенаторов и общественность с позицией своих ведомств по актуальным международным проблемам, затрагивающим безопасность США.

Доклады, представленные на этих слушаниях, относятся к разряду оперативных документов. В них отражаются изменения в оценках и прогнозах, которые могут быть как предпосылкой, так и следствием соответствующих корректировок в области военного планирования. В этом контексте представляет интерес сравнительный анализ двух докладов, представленных Разведывательным управлением Министерства обороны США (РУМО) соответственно в 2014 и 2015 году. Первый доклад был сделан директором РУМО генерал-лейтенантом Майклом Флинном. Второй — сменившим его на этом посту генералом Винсентом Стюартом.

В отличие от основополагающих военно-политических документов, данные доклады не содержат идеологически-концептуальной базы. Они очень конкретны. И сразу же после общей характеристики международной обстановки переходят к оценке внешних угроз безопасности США. Причем эти угрозы, также как и в основополагающих документах делятся на условно функциональные и региональные.

Среди функциональных угроз оба доклада ставят на первое место международный терроризм. Но внутри этой темы акценты расставлены по-разному. Винсент Стюарт на первое место поставил ИГИЛ, а затем Аль-Каиду и Талибан[1]. У Флинна главной угрозой названа ситуация в Афганистане, включая действия движения Талибан и Аль-Каиды. Последняя была также названа в качестве глобальной террористической угрозы. Про ИГИЛ речи не идет, хотя упоминается исламский фронт Аль-Нусра в Сирии, который «борется за свержение президента Башара Асада» и «стремится расширить свое влияние в регионе… и укрепить опорную базу Аль-Каиды в Леванте»[2].

Таким образом, в докладе Флинна в целом правильно предсказана перспектива возникновения террористического псевдогосударственного образования. Однако на практике эти соображения были по каким-то причинам проигнорированы правительством США. В результате, корректировок во внешнеполитическое и военное планирование внесено не было. И когда проблема назрела, Вашингтону пришлось в экстренном порядке выделять ресурсы и формировать войска для борьбы с уже сформировавшимся и окрепшим ИГИЛ, который на сегодняшний день публично назван главной террористической угрозой.

Имеются принципиальные отличия между двумя докладами и в оценке региональных угроз. В докладе Флинна в качестве главной региональной угрозы обозначен Иран. «Тегеран представляет одну из основных угроз американским интересам вследствие своих региональных амбиций, поддержки террористических и военизированных групп, укрепления военного потенциала и ядерных устремлений», — отмечается в докладе. В качестве второй региональной угрозы назван Китай. Конкретно термин «угроза» не употребляется, но говорится о том, что «подготовка к конфликту с Тайванем при участии США остается главным двигателем раз-вития структуры НОАК, разработки вооружений, оперативного планирования и подготовки»[3].

Что касается России, то она упоминается в самом конце доклада перед безобидной Латинской Америкой. При этом каких-либо намеков на угрозы со стороны России не делается, хотя и упоминается о стремлении Москвы восстановить свое влияние на постсоветском пространстве. Однако это рассматривается как деятельность политического, а не военного характера. А перспектива военного противостояния между Россией и Западом из-за событий на Украине не обозначена.

Совсем по-другому расставлены акценты в докладе генерала Стюарта. На первом месте у него по-прежнему находится Иран, который «представляет угрозу» для США, из-за его «поддержки режима Асада в Сирии, проведения антиизраильской политики, развития продвинутого военного потенциала и продолжения своей ядерной программы». Однако Китай среди региональных угроз уже не называется. Никаких упоминаний о намерениях Пекина захватить Тайвань уже не делается. Напротив, говорится о том, что лидеры Китая «сосредоточат внимание преимущественно на внутренних проблемах». Единственным раздражителем остаются споры Китая с соседними государствами из-за принадлежности островов в Восточно-китайском и Южно-китайском морях. Однако это не квалифицируется как угроза США, хотя и «повышает шансы на длительную напряженность» между участниками спора229.Россия же, напротив, выдвинулась среди региональных угроз на почетное второе место. В докладе указывается, что «украинский кризис глубоко повлиял на отношения России с Западом». Отмечается, что Москва «подняла информационную войну на новый уровень, стремясь подстегнуть антиамериканские и антизападные настроения в России и мире». А на международной арене Россия стремится использовать многостороннюю дипломатию для того, чтобы «противостоять, тому, что она рассматривает как односторонние действия США». Выражается тревога готовностью России «скрыто использовать военные и полувоенные формирования на территории соседнего государства», а также тем, что военные приготовления Москвы позволяют ей максимально усилить дипломатическое давление на Европу[4].

Проведенный анализ двух докладов затрагивает далеко не все изложенные в них проблемы. Однако из приведенных сравнений уже достаточно ясно, что за истекший год произошли существенные изменения в оценках РУМО складывающейся международной обстановки, а также существующих и вероятных угроз американским интересам. И хотя в докладах нет прямых указаний на то, какие корректировки следует внести в планы США по военному строительству, развертыванию войск и другим вопросам, можно предположить, что соответствующая работа в Министерстве обороны США уже проведена или будет проведена в ближайшем будущем.

Таким образом, практика ежегодных переоценок угроз безопасности и интересам США, свидетельствует о наличии в военном и внешнеполитическом планировании США элементов «динамического прогнозирования». Этот относительно новый метод позволяет в реальном времени отслеживать изменения международной обстановки, производить переоценку прогнозов ее развития и вносить соответствующие корректировки в конкретные планы. Конечно, вряд ли, можно говорить о том, что этот метод применяется в США полноценно. По крайней мере, об этом ничего не известно. А существующая практика и достаточно посредственные результаты в этой области не позволяют говорить о том, что этот метод сознательно взят на вооружение Пентагоном. Тем не менее, существующая в США практика дает возможность, по крайней мере, раз в год обновлять оценки, прогнозы и при необходимости вносить коррективы в планы военного строительства и применения вооруженных сил.