Фрагментация и организационное усложнение колумбийских преступных организаций

Рост влияния негосударственных акторов в международных отношениях и внутри государств проявляется по-разному — от деятельности гигантских транснациональных корпораций до некоммерческих и неправительственных организаций, активных на глобальном уровне. Отдельным видом негосударственных субъектов являются негосударственные насильственные акторы (НГНА), к которым относятся террористы, преступные организации (ПО), партизаны и повстанцы (военно-политические движения). Влияние и все большее распространение подобных субъектов обусловлены разными факторами, среди которых следует выделить глобализацию, революцию в информационно-коммуникационных технологиях, организационное усложнение НГНА, что, в частности, связано с необходимостью охватывать рынки нелегальных товаров в глобальном масштабе. Сюда относятся наркопроизводство и наркотрафик, бурный рост которых фиксируется приблизительно с конца 1970%х — начала 1980%х гг. Это сказывается на возникновении вооруженных конфликтов, длящихся порой десятилетиями. Регион Латинской Америки служит тому примером.

Другим важным фактором является появление у акторов возможностей достигать военно-политического результата, в ряде случаев сопоставимого с результатом, достигаемым в классическом вооруженном конфликте (войне), а также появление у негосударственных субъектов потенциала оспаривать у государства монополию на применение насилия на части его территории. Речь идет о неклассических войнах — вооруженных конфликтах, в которых основная ставка при достижении военно-политического результата делается на неинтервенциональные элементы насильственного контроля, к которым относятся информационно-психологические операции, кибератаки, экономические санкции, диверсии и теракты, а также применение сетевых групп[1]. Наибольший интерес для данного исследования представляют неклассические войны, в которых ключевым элементом являются группы иррегулярных военизированных формирований, организованных преимущественно по сетевому принципу (сетевые группы). К таким субъектам относятся НГНА, включая высокоорганизованные ПО. Таким образом, в подобных неклассических войнах ПО в состоянии лишать государство монополии на применение насилия на части его территории, если они достигают высокого уровня организации.

Одной из форм неклассических войн является криминальный мятеж, под которым мы понимаем механизм конфронтации с государством, возникающий, когда отношения между организованной преступностью и государством выходят из равновесия, а вместе с этим он представляет собой вызов государствам[2]. Важное отличие криминального мятежа от традиционного вооруженного противостояния между государством и инсургентами (террористами, повстанцами) состоит в том, что негосударственные субъекты криминального мятежа изначально не имеют политической или идеологической мотивации и либо эволюционируют в высокоорганизованные ПО из примитивных банд, либо возникают из демобилизованных боевиков герильи, отрядов самообороны или остатков крупных вертикально-интегрированных ПО типа ранних форм картелей. При этом такие ПО в состоянии де-факто достигать политических целей или стремятся их достичь, даже если никак не формулируют и не декларируют их, например, устанавливая силовой контроль над районами городов, провинций, штатов или департаментов, а также замещая на подконтрольных им территориях государство не только физически, но и социально, например через предоставление гуманитарной помощи населению.

Криминальный мятеж мы отличаем от иррегулярной войны, под которой понимается форма войны, где государства и негосударственные субъекты проводят кампании с целью заверить или принудить государства или другие группы посредством косвенных, не приписываемых или асимметричных действий в качестве основного подхода или в сочетании с конвенциональной войной, при этом иррегулярная война не ограничивается силами специальных операций, а ее операционная среда включает в себя все домены и информационную среду[3]. Неклассическая война в форме криминального мятежа возникает при изначально неполитической мотивации НГНА как стороны противоборства, что отличает ее генезис от иррегулярных войн. Однако, как уже было отмечено, в процессе эволюции подобные ПО способны достичь такого уровня сложности, что оказываются в состоянии де-факто достигать локальных политических целей, а значит, приобретают признаки инсургентов (политически/идеологически мотивированных НГНА), даже если к этому не стремятся.

Мы полагаем, что в Колумбии длящийся десятилетиями внутренний вооруженный конфликт в форме иррегулярной войны трансформируется в неклассическую войну в форме криминального мятежа, основными негосударственными участниками которого являются либо ПО, полностью или частично достигшие уровня банд третьего поколения, согласно схеме Дж. Салливана[4], либо высокоорганизованные ПО, в которые выродилась часть герильи и бывших ультраправых вооруженных формирований, соответствующих некоторыми признакам банд третьего поколения. Эти НГНА по большей части не имеют политической/идеологической мотивации, но способны фактически достигать политических целей или стремиться их достичь, поскольку в состоянии осуществлять контроль над частью территории страны, тем самым оспаривая там власть государства. В этом состоит схожесть неклассических войн в форме криминального мятежа с иррегулярными войнами, так как в обоих случаях отмечается способность НГНА к контролю над частью территории государства.

Цель данной работы — показать, что внутренний вооруженный конфликт в Колумбии из иррегулярной войны трансформируется в неклассическую войну в форме криминального мятежа. Задачи исследования — показать, что:

- демобилизация НГНА и ликвидация их лидеров ведет к фрагментации этих субъектов, способствуя их организационному усложнению;

- происходит криминализация изначально политически мотивированных НГНА;

- возникают высокоразвитые ПО, являющиеся негосударственными субъектами криминального мятежа как формы неклассических войн.

Методологическая база исследования основана, в частности, на работах Р. Банкера и Дж. Салливана, посвященных изучению картелей и банд[5]. Согласно этим авторам, существуют три картельные фазы (третья — гипотетическая). Первая — вертикально-интегрированная модель картеля типа Медельинского — отличается высокой агрессивностью и в состоянии оспаривать власть государства на некоторых его территориях. Вторая фаза — модель картеля Кали, который был более децентрализованным и полагался на анонимность, нежели на прямое противостояние государству. Основной подход такого картеля — кооптация чиновников и представителей силовых структур, коррупция и т.п. Картели третьей фазы — гипотетические, относятся Банкером и Салливаном к преемнику преступного государства. Если и когда картели третьей фазы появятся, они потенциально могут стать серьезной угрозой современному национальному государству и его институтам. Картель третьей фазы является следствием непрекращающейся коррупции и кооптации государственных институтов, действующих как государственное или переходное образование, по сути — «преступное государство-преемник»[6].

Как отмечает Дж. Салливан, в Колумбии и Мексике существуют не контролируемые государством внутренние регионы, образующие сетевые «анклавы», или картели третьей фазы, обладающие схожими характеристиками, способные стать доминирующими действующими акторами в сети транснациональных преступных организаций[7].

Кроме того, Салливаном были классифицированы банды, которые также разделены на три поколения[8]. Первое поколение — мелкие уличные банды, ориентирующиеся на сферу влияния; они контролируют территорию и не ставят политических целей. Второе поколение — банды, занимающиеся преступным бизнесом, прежде всего наркоторговлей. Масштаб их активности шире — несколько государств или регионов. Они обладают централизованным лидерством, защищают рынок, изощрены в своих действиях. Банды третьего поколения преследуют политические цели, действуя (или стремясь действовать) в глобальном масштабе, используя свои возросшие возможности для установления контроля над территориями (районами городов, провинций, штатов, департаментов), приобретая финансовые средства и участвуя в деятельности наемнического типа. На сегодняшний день большинство банд третьего поколения носят преимущественно наемнический характер и в некоторых случаях стремятся достичь своих собственных политических и социальных целей. Для описания колумбийских НГНА мы используем классификацию, основанную на директиве 15 Министерства национальной обороны Колумбии от 22 апреля 2016 г.[9], официальной классификации колумбийской полиции[10] и отчете Института исследований развития и мира (Instituto de estudios para el desarrollo y la paz)[11]. Согласно этим источникам, колумбийское правительство выделяет из организаций, известных как преступные банды (Bandas Criminales, BACRIM[12]), несколько групп,  которые в ряде случаев достигли уровня организованных вооруженных групп (Grupo Armado Organizado, GAO), к которым относят, в частности, «Гайтанистские силы самообороны Колумбии» (Autodefensas Gaitanistas de Colombia, AGC), «Лос Пелусос» (Los Pelusos) и «Лос Пунтильерос» (Los Puntilleros). Отдельно выделяют остаточные организованные вооруженные группы (Grupos Armados Organizados Residuales, GAOR), к которым относят остатки леворадикальной организации «Революционные вооруженные силы Колумбии — Народная армия» (Las Fuerzas Armadas Revolucionarias de Colombia — Eje´rcito del Pueblo, FARC—EP), состоящие, как показано в работе[13], из диссидентов FARC—EP (Disidencias de las FARC—EP, далее — FARC%D). Полиция также выделяет организованную вооруженную группу вне закона (Grupo Armado Organizado al Margen de la Ley, GAOML), к которой причисляет Армию национального освобождения (Eje´rcito de Liberacio´n Nacional, ELN). Группы GAOML, GAO и GAOR относятся к структурам типа A.

К структурам типа B относят организованные преступные группы (Grupo Delictivo Organizado, GDO), например, «Лос Паченкас» (Los Pachencas) и «Лос Растрохос» (Los Rastrojos).

К структурам типа C относят организованные преступные группы, совершающие общеуголовные преступления (Grupo de Delincuencia Comu´n Organizada, GDCO) по типу группировок «Лос Шотас» (Los Shotas) и «Спартанцев» (Los Espartanos). GDCO — это группы из трех и более человек, существующие в течение определенного времени и действующие согласованно с целью совершения одного или нескольких преступлений, затрагивающих безопасность и существование граждан. Они действуют локально, также обслуживая структуры типа A и B.

Таким образом, эти НГНА делятся на политически/идеологически мотивированные (хотя бы на уровне деклараций) субъекты и субъекты с изначально экономической мотивацией (извлечение прибыли незаконными путями). Однако некоторые акторы могут претерпевать трансформацию. Например, остатки бывшей FARC—EP или бывшей AUC превратились в военизированные ПО.

В неклассических войнах, в которых основной акцент делается на формирования, организованные сетевым образом, государство подвергается деструктивному воздействию со стороны других государств, которые для этого используют негосударственных акторов, в том числе создаваемых внутри государства. В криминальном мятеже субъектом вы% ступает не только государство, но и ПО, относимые к НГНА, изначально образующиеся без политической мотивации, причем эти внутренние негосударственные субъекты оказываются способными самостоятельно оспаривать территории государства, создавая угрозу для его национальной безопасности.

При достижении достаточного высокого эволюционного уровня, полностью или частично соответствующего картелям третьей фазы и банд третьего поколения, ПО становятся де-факто политическими субъектами и выступают в качестве стороны внутреннего вооруженного конфликта, на наличие которого в Колумбии указывают два ключевых критерия. Первый — уровень насилия превышает порог идентификации внутреннего вооруженного конфликта. Второй — у НГНА и конкретно ПО имеется организация, позволяющая им длительное время противостоять государству.

Достижению ПО довольно высокого эволюционного уровня способствует ряд факторов. К ним относится фрагментация ПО, обусловленная демобилизацией боевиков НГНА с политической мотивацией (типа FARC—EP), ликвидация или аресты главарей крупных ПО типа картелей.

В результате происходит распад ранее единой командно-контрольной структуры, на месте которой возникает множество ПО, которые вступают между собой в альянсы или, напротив, противостоят друг другу.

На месте вертикально-иерархических появляются децентрализованные ПО с выраженной сетевой формой организации (процесс сетевизации).

Такие организационные изменения повышают адаптивность ПО к контрмерам государства и его ведомств, тем самым способствуя поддержанию внутреннего вооруженного конфликта, трансформируясь из иррегулярной войны в неклассическую войну в форме криминального мятежа.

Автор: К.С. Стригунов.