Политика – искусство предсказать события, которые произойдут завтра, через неделю, через месяц и через год, а потом убедительно объяснить, почему прогноз не сбылся

У. Черчилль

Для оценки и прогноза развития ВПО, прежде всего, в силу огромного количества факторов и тенденций, формирующих МО и ВПО, исключительно важное значение имеет самое общее представление, модель МО[1] и ВПО и процесс моделирования ВПО[2] посредством развития конкретных сценариев ВПО и их вариантов на основе дедукции формирования логических моделей таких сценариев.

Это открывает широкие возможности использования в качестве моделей сценариев ВПО и СО программ для цифровых ЭВМ, «языки» которых можно рассматривать как «универсальные моделирующие системы». То же, конечно, относится и к обычным (естественным) языкам, причём и по отношению к языковым моделям претензии на их непременный изоморфизм[3] описываемым ситуациям оказываются несостоятельными и ненужными. К тому же предварительный учёт всех подлежащих «моделированию» параметров, нужный для буквального понимания термина «М.» введённого каким-либо точным определением, часто невозможен (что и обусловливает, кстати, потребность в моделировании), в силу чего особенно плодотворным опять-таки оказывается расширительное понимание термина «М.», основывающееся на интуитивных представлениях о «моделировании». Это относится ко всякого рода «вероятностным» М. обучения (см. также Программированное обучение), «М. поведения» в психологии, к типичным для кибернетики М. самоорганизующихся (самонастраивающихся) систем.

Основы теоретического и методологического подхода к исследованию состояния, а тем более прогноза ВПО, находятся в состоянии разработки. Более того, можно сказать, что такие работы находятся в самой начальной стадии, как показывает опыт долгосрочного планирования в России, в частности, в области военных НИОКР и Гособоронзаказа[4]. Даже само понятие «военно-политическая обстановка», как справедливо отмечает исследователь этой проблемы В.А. Махонин, трактуется часто по-разному. На мой взгляд, его определение наиболее точно отражает реальность: «Военно-политическая обстановка, – пишет В.А. Махонин, – представляет собой разновидность обстановки, которая несёт в себе элементы политических средств и средств вооруженного насилия», где «главным видовым признаком ….является наличие военно-политических субъектов, которые формируют военно-политические отношения, определенное состояние которых и рассматривается как ВПО»[5].

Представляется, однако, что на отношения между субъектами ВПО и на сами субъекты и акторы огромное влияние оказывают и другие факторы – мировые, региональные, а иногда и национальные тенденции, без учета которых представление о ВПО и прогноз развития будет невозможным. Так, например, экологическая обстановка, в частности, потепление в Арктике, безусловно влияют как на создание ВВСТ, так и на политику государств, причем не только арктических, но и далеких географически от этого региона. Поэтому анализ ВПО в работе существенно расширен – это анализ не только многочисленных субъектов и акторов и отношений между ними, но и анализ тенденций самого широкого спектра, участвующих в формировании политической, экономической и иной жизни всего мирового сообщества.

Таким образом, методологически, предметом исследования становится широкий спектр субъектов, акторов, ведущих тенденций и отношений между ними, причем в динамике потому, что обстановка сама по себе предполагает изменение состояния как субъектов, так и отношений. Поэтому самое лучшее методологическое отношение к анализу – это отношение к состоянию ВПО в динамике, т. е. как сценариям развития такого состояния. Более того, к различным вариантам одного или нескольких сценариев.

Таким образом, в основу методологического подхода положен метод сценарного прогнозирования. Причем максимально обосновывая логическое развитие последовательности таких сценариев. Так, в целом, например, сценарии развития международной обстановки (МО) – рассматриваются в качестве относительно детального плана (проекта), существующего в виде документа или набора логически последовательных идей по поводу краткосрочных, среднесрочных и долгосрочных политических (как правило в документах) и иных тенденций в развитии и взаимодействии субъектов, факторов и акторов, формирующих международную обстановку.

Как правило, такие сценарии описаны в самом общем виде в качестве оценки МО и ВПО в Стратегии национальной безопасности, Военной доктрине или в Концепции внешней политики[6]. Так, в частности, в Стратегии национальной безопасности состояние МО характеризуется следующим образом: «Конкуренция между государствами всё в большей степени охватывает ценности и модели общественного развития, человеческий, научный и технологический потенциалы… В борьбе за влияние на международной арене задействован весь спектр политических, финансово-экономических и информационных инструментов. Всё активнее используется потенциал специальных служб»[7].

Более детальные сценарии и их наиболее вероятные варианты существуют не только в оперативных управлениях генеральных штабов, но и в органах политического, экономического и иного управления государств. От их точности и степени реализации во многом зависит эффективность государственного управления. Так, при М. Горбачеве и Б. Ельцине очевидно игнорировались эти потребности, что привело к хаосу в управлении страной, её развалу и деградации. Восстановление государственного управления и экономики потребовало возвращения к стратегическому планированию и методам оценки и прогноза развития по тем или иным сценариям. К сожалению, в силу целого ряда причин эта политика всё еще оказывается не эффективной.

Такие сценарии развития МО и ВПО, как и их долгосрочные прогнозы, безусловно, есть в большинстве стран потому, что без их использования невозможно сколько-нибудь обоснованное стратегическое планирование[8] (хотя в 2008 году при подготовке стратегического прогноза и концепции социально-экономического развития России в МЭРе без этого обошлись). Впрочем, и позже все наши концепции и стратегии, принимавшиеся в России в 2008–2020 годы, учитывали влияние внешних факторов в минимальной степени (как правило, только с точки зрения возможной цены на углеводороды), что, безусловно, не могло ни отразиться, как минимум, с 2014 года после введения санкций против России. При разработке Гособоронзаказа такие оценки и прогнозы развития ВПО не просто обязательны, но и должны лежать в основе любых систем исходных данных.

Подобные оценки и прогнозы регулярно делаются во всех странах с разным успехом. И, уж, во всяком случае в оперативных управлениях генеральных штабов и в органах планирования ОПК[9]. Таким образом, долгосрочные сценарии и планы не просто существуют, но и – учитывая фактор времени для подготовки – неизбежно в какой-то степени реализуются. Если есть стратегический план, сценарий, то, как минимум, он должен быть реализован в той или иной степени. А это, в свою очередь, означает, что будущее рождается сегодня. Только его надо увидеть. Или захотеть увидеть. В этих целях обычно используются позитивный и – реже – нормативный анализ[10], которые традиционно применяются в таких случаях. Но применительно к развитию МО и ВПО используется, прежде всего, логика и дедукция построения конкретного сценария (ещё лучше – конкретного варианта такого сценария) развития МО и ВПО. Как правило, в этом случае используется либо дедуктивный, либо индуктивные метод прогноза. В нашей работе сначала применяется дедуктивный анализ и прогноз, на основе которого выстраивается сценарий развития МО и его варианты для ВПО, а затем индуктивный, когда просчитанные сценарии и их варианты уточняются, корректируются (или даже меняются) в зависимости от конкретной информации или изменения тех или иных условий формирования МО и ВПО.

«Просто» прогнозы, как правило, не обязывают к каким-то действиям и не носят нормативный характер. Так, например, в мае 2020 года различными организациями было сделано немало прогнозов развития безработицы или падения ВВП в связи с масштабными мерами по борьбе с эпидемией. В частности, считалось, что число безработных в России в результате последствий распространения нового коронавируса может вырасти до 15%, а при благоприятном сценарии оно составит 6–7%, говорилось в исследовании Boston Consulting Group (BCG).

По расчетам экспертов, количество потерявших работу в стране может увеличиться с докризисных 4,6% до 6–7% в случае наиболее благоприятного сценария «Отскок», до 8–10% при базовом сценарии «Тяни-толкай» и до 12–15%, с ростом числа безработных на 7,8 млн в абсолютном выражении, если кризис пойдет по сценарию «Критический спад».

Другой вариант, обнародованный в то же время: как считал председатель Счетной палаты Алексей Кудрин, когда безработица на фоне коронавируса может подскочить до 7–8%, в худшем варианте – до 10%. Наиболее вероятный сценарий «Тяни-толкай» предполагает, как считают аналитики BCG, относительно умеренный уровень сокращений: на 11–16% в сфере услуг, 7–10% в торговле, 6–10% в строительстве и недвижимости и 5–10% в промышленности.

В случае реализации самого жесткого сценария «Критический спад» под сокращения могут попасть до четверти занятых в торговле, сфере услуг, строительстве и недвижимости. «Только при этом сценарии могут пострадать и такие отрасли, как сельское хозяйство, телекоммуникации, нефтегазовая, металлургия и горная промышленность, транспорт и логистика, финансовый сектор, здесь сокращения составили бы 4–6%», – считают в BCG.

Как видим из перечисленных примеров, в которых объектом прогноза выступала оценка уровня будущей безработицы в России, разброс таких предположений чрезвычайно высок – от 6% до 15%, что во многом их обесценивает, а некоторые предположения (до 25%) делают такие прогнозы катастрофическими. Это говорит только о том, что практически отсутствует обоснованная рекомендательная часть прогноза, которая и является главной целью любого нормативного прогноза.

Таким образом, «простые» и «традиционные» – позитивные и нормативные прогнозы[11] (которые в самом общем виде описывают возможное и желаемое состояние объекта) – в целом малоэффективны с практической точки зрения. В интересах прогноза развития конкретных вариантов сценария МО и ВПО – наиболее прагматичными и практически «рабочими», вариантами прогноза являются сценарные прогнозы[12], основанные на дедуктивном построении логических сценариев и индуктивной корректировке этих сценариев.

Важно отметить, что оба эти метода позволяют решать и оба типа прогнозных задач: построение нормативного и поискового сценарного прогноза. Таким образом, на стадии выбора метода стратегического прогноза у нас имеется изначально четыре варианта, которые будут использоваться в работе:

– создание позитивного сценарного прогноза дедуктивным методом;

– создание нормативного сценарного прогноза дедуктивным методом;

– создание позитивного сценарного прогноза индуктивным методом;

– создание нормативного сценарного прогноза индуктивным методом.

Я предлагаю использовать изначально первый вариант – создание поискового сценарного прогноза дедуктивным методом, который позже будет уточнен с помощью метода сценарного прогноза индуктивным способом. Иными словами, используя логику, дедукцию и опыт, интуицию, автор в конечном счёте предлагает единственный, на его взгляд, наиболее вероятный сценарий развития ВПО в его нескольких конкретных вариантах, вероятность реализации которых будет зависеть от множества не известных до настоящего времени причин как субъективного, так и объективного порядка. В любом случае автор берёт на себя смелость прогноза конкретного варианта(ов) развития вполне конкретного сценария развития ВПО на среднесрочную и долгосрочную перспективу. Позже, в другой части работы, будет уточнятся этот сценарий в одно из наиболее вероятных его вариантов с помощью массива новой информации.

В этой работе важна логическая последовательность, которая заключается в том, что на основе самого общего анализа и прогноза развития человечества и отношений между крупнейшими субъектами (прежде всего, ЛЧЦ) выстраиваются сценарии развития МО, из которых выбираются наиболее вероятные сценарии и их варианты. И только потом, на основе такого варианта МО оценивается вероятность развития того или иного сценария ВПО и его варианта.

На основе предложенных сценариев развития МО будет выбран именно наиболее вероятный сценарий и его вариант с учетом неоднородности воздействия различных факторов[13]. Возможные сценарии и их варианты, таким образом, отделяются от наиболее вероятного(ых). Прогнозные сценарии позволяют заблаговременно предвидеть опасности, возникающие при неэффективном управленческом воздействии, неблагоприятном развитии военно-политической ситуации, а также в условиях возникающих форс-мажорных явлений.

Особенностью сценарного прогнозирования является возможность использования различных методов при построении сценариев, как экспертных, так и формализованных. Кроме того, использование методов сценарного прогнозирования позволяет разработать наиболее вероятные направления развития ситуации, например пессимистический, реалистический и оптимистический сценарии с построением комплекса соответствующих управленческих действий, направленных на стратегическое развитие, когда это представляется возможным (благоприятные макроэкономическая и природно-климатическая обстановки) и свести ожидаемые потери к минимуму в тех случаях, когда они неизбежны (форс-мажорные ситуации). Зачастую прогнозные сценарии создаются по предельным позициям факторов прогнозного окружения, тем самым моделируя состояние управляемой системы в условиях экстремальных изменений внешней среды.

Поэтому огромное значение, на мой взгляд, как уже говорилось, имеет широко используемый в пособии метод дедукции[14] – построения самой общей (авторской) концепции на основе больших объемов информации, опыта и интуиции, методов экспертных оценок военно-политической обстановки[15] и некоторых концепций и моделей, которые позволяют объединить огромное количество факторов и тенденций в некую единую логически обоснованную систему.

Этот авторский метод применительно к анализу и прогнозу[16] развития того или иного сценария ВПО – достаточно субъективен. Более того, он и не может не быть субъективным. Этой проблеме, кстати, в работе уделяется отдельной внимание. На мой взгляд, субъективизм в политике и особенно в военном деле неизбежен. Но это не главная его проблема: если субъективизм профессионала и его богатая интуиция работают в интересах нации, то вероятность ошибки, на мой взгляд, минимальна.

Субъективизм в политике опасен, когда он становится результатом преувеличенного значения личных и групповых интересов. Но сразу же оговорюсь, что современное состояние экспертизы в России, к сожалению, далеко от идеала – «реформы» военной и политической науки во многом привели к её кризису и отразился не только на качестве субъективно-интуитивных оценок и прогнозов, но и качестве собственно самих личностей – политиков и экспертов. Тем не менее он вполне совместим с общепринятыми методами экстраполяции ВПО[17], статистическими методами и различными методами описания МО и ВПО.

В процессе разработки этой системы происходит её конкретизация, уточнение, корректировки и исправление, когда некие эмпирические данные и идеи этого требуют, т. е. наступает второй этап анализа, основанный на методе индукции[18]. Именно таким образом построена структура всего пособия: изначально в первой части сформулирована концепция развития МО и её части – ВПО в мире и её прогноз, – вычленены основные особенности и раскрыты наиболее характерные черты. Во второй части эта концепция рассмотрена через призму развития отдельных центров силы, ЛЧЦ и военно-политических коалиций. При этом я старался не игнорировать те противоречия, которые возникали при сопоставлении с результатами исследования при помощи дедукции базового сценария и его конкретного варианта развития ВПО.

В качестве примера метода индукции можно привести оценку деятельности корпорации Концерна ВКО «Алмаз-Антей» американским изданием «Defense News» в 2020 году по итогам 2019 года по сравнению с итогами 2018 года. В соответствии с рейтингом Концерн выпал из десятки лидеров мировых военных производителей, сократив доходы на 5%[19]. В рейтинг крупнейших в мире военно-промышленных компаний за 2020 год, каждые 12 месяцев публикуемый американским изданием Defense News, вошли, как и год назад, только две российские компании – концерн «Алмаз-Антей» (производитель зенитных ракетных систем С-400 «Триумф») и корпорация «Тактическое ракетное вооружение» (разработчик гиперзвуковых ракет «Циркон»)[20]. По сравнению с предыдущим годом позиции российского военно-промышленного комплекса (ВПК) в рейтинге упали. Так, «Алмаз-Антей» (выручка от реализации продукции военного назначения в размере 9,1916 млрд долларов, падение 5%) опустился на 17-е место с 15-го, а «Тактическое ракетное вооружение» (3,4749 млрд, минус 3%) заняло 35-е место вместо 32-го. Согласно рейтингу, на продукцию военного назначения приходится 95% общих доходов производителя С-400 «Триумф» и 98 процентов – разработчика «Циркона».

Как указывается в рейтинге, первая пятерка принадлежит американским компаниям Lockheed Martin (56,606 млрд, рост 12%), Boeing (34,3 млрд, рост 1%), General Dynamics (29,512 млрд, плюс 7%), Northrop Grumman (28,6 млрд, рост 13%) и Raytheon (22,448 млрд, плюс 9%). Всего в списке находятся 42 американских компании. Отмечается, что по оборонной выручке Lockheed (Lockheed Martin) лидирует с 1980 года, оставаясь основным подрядчиком Пентагона. Шестое место рейтинга принадлежит китайской Aviation Industry Corporation (25,07538 млрд, рост 1%). Всего в списке Defense News присутствует восемь китайских компаний[21].

Военные доходы 100 крупнейших оборонных компаний мира растут четвертый год подряд, подталкиваемые ростом оборонных расходов США в сочетании с сильными иностранными военными продажами. Доходы от обороны в 2019 финансовом году, зафиксированные в списке 100 лучших новостей Defense News, составили $ 524 млрд, что примерно на 7% больше, чем $488 млрд в 2018 финансовом году, согласно цифрам, составленным Defense News в рамках ежегодного списка Top 100. «Самая поразительная вещь в этих данных – это годовой рост, медиана которого составляет 7%», – сказал старший научный сотрудник Атлантического совета Стивен Грундман. «Для отрасли, которую обычно считают зрелой, рост доходов, который в два раза превышает мировой ВВП, является прямо-таки спортивным»[22].

Географически американские фирмы составляли семь из топ-10 и 10 из топ-25. Совокупный оборонный доход 41 американской фирмы, входящей в топ-100, составлял более половины от общего объема оборонного дохода.

Китай в этом году имел пять фирм в топ-15 компаний против шести в прошлом году. Восемь китайских фирм вошли в топ – 100 списка в этом году, с совокупным доходом от оборонной деятельности в размере 95 млрд долл. за 19 ФГ – что на 11,7 млрд долл. меньше, чем в целом по Европе и Турции.

Китайская корпорация авиационной промышленности, которая впервые появилась вместе с другими китайскими фирмами в прошлом году, упала с № 5 до № 6, хотя ее оборонные доходы выросли на процентный пункт по сравнению с прошлым годом. China South Industries Group Corporation упала с № 11 до № 18, так как ее выручка сократилась на 26%, примерно с $12 млрд до $9 млрд. Китай, бесспорно, является оборонным гигантом в Азиатско-Тихоокеанском регионе, затмевая в этом списке своих девяти соседей (исключая Россию). Их оборонные доходы в 2019 году составили 21 млрд долл. Совокупные доходы китайских фирм характеризуют страну как растущую сверхдержаву, которой она должна быть в политических и стратегических кругах, сказал Даниэль Гуре, старший вице-президент Института Лексингтона. «Несмотря на все дискуссии, которые мы вели в течение последних недель и месяцев о Китае как потенциальной угрозе и вызове, они строят все виды кораблей класса blue-water, которые отражают Военно-Морской Флот США», – сказал он. «Для страны, которая когда-то считалась Континентальной или прибрежной державой, удивительно, что они строят, и это отражается на этих компаниях».

Из Европы и Турции, союзника НАТО, в списке было 35 фирм. Совокупный оборонный доход там составлял примерно 20% от общей суммы топ-100. В список вошли семь турецких фирм, причем FNSS Savunma Sistemleri A. S. И Havelsan A. S. присоединились к списку под № 98 и № 99 соответственно[23].

Ежегодный список Топ-100 новостей обороны по большей части опирается на самоотчет компаний, многие из которых предоставляют оценки, а не окончательные данные для своих процентов обороны. Это означает, что, хотя список является отраслевым стандартом, цифры приходят с некоторым отклонением.

Исходя из этих данных, можно сделать коррективы в представления о соотношении сил ОПК России, США и Китая, в частности, о резком увеличении производства продукции военного назначения а США и Китае и относительно скромно развитии ОПК России. Концерн «Алмаз-Антей», как известно, отнюдь не страдает недозагрузкой мощностей (особенно на фоне новых заказов С-400 в Турции и Индии), а его «отставание» можно объяснить несколькими причинами, прежде всего, относительно быстрым ростом заказов ведущих предприятий ВПК США и Китая, не учетом выпуска Концерном гражданской продукции (считают, что Концерн на 100% загружен ВВСТ) и другими факторами, например, методикой подсчета, способом представления данных и пр.

В любом случае, однако, подобная информация должна учитываться и она, безусловно, полезна скорректировать оценку соотношения военно-технических потенциалов в мире, в частности, военно-промышленных предприятий. Кроме того, можно поставить и такие актуальные вопросы о масштабах финансирования НИОКР и росте промышленных мощностей в Концерне и т. д.

Индукция, как метод исследования и корректировки абстрактно-логических построений дедукции сценариев развития ВПО – обязательное условие реалистичности анализа и прогноза. На мой взгляд, это даёт возможность и потребность в анализе множества других, не учитывавшихся прежде факторов и тенденций, влияющих на формирование МО и ВПО. Так, например, несколько лет назад я предложил объединить эти факторы и тенденции в 4 основные группы, где собственно субъекты[24] МО и ВПО составляют только одну такую группу (другая группа относительно независимых участников обозначена как акторы[25]), а в целом все эти группы представляют собой некую систему, которая лежит в основе модели ВПО. Эта модель, на мой взгляд, позволяет представить себе:

– во-первых, МО – как систему отношений самых разных факторов, влияющих друг на друга в разных направлениях, как производное взаимодействие этих самых разных факторов и тенденций;

– во-вторых, вычленены 4 основные группы факторов и тенденций, которые не ограничены только основными субъектами, но и тенденциями и информационнокогнитивными характеристиками, играющими всё более важную роль в формировании МО и ВПО;

– в-третьих, дать возможность для дальнейшего расширения числа факторов, участников и тенденций, влияющих на формирование МО. Так, на формирование ВПО в Европе огромное влияние оказала внутриполитическая ситуация в Белоруссии, где собственно военные факторы сыграли не самую важную роль;

– в-четвертых, зафиксировать принципиально важное положение о политическом приоритете при формировании ВПО (МО предопределяет сценарий развития ВПО), но, вместе с тем, не игнорировать влияния силовых и военных факторов, формирующих СО в отдельных регионах, характер войн и военных конфликтов.

Подчеркну, что как количество основных групп, так и перечень и численность факторов, формирующих МО и ВПО, должны быть существенно расширены: если 1-ая группа (государства) достаточно ограничена численностью существующих государств, то 2-ая (акторы) фактически уже не ограничена потому, что численность общественных и иных негосударственных акторов уже насчитывает сотни тысяч, а число реально влияющих на формирование ВПО (например, на внутриполитическую стабильность) – десятками тысяч.

То же самое можно сказать и в отношении других групп. И не только тех, которые указаны в модели, но и тех, существование которых можно обосновать дополнительно.

Рис. 1. Основные группы факторов и тенденций, влияющих на формирование МО[26]

Как видно из предлагаемой структуры МО, представляющей основные группы факторов и тенденций[27], их взаимодействие и взаимовлияние (порой противоречивое) формирует в основном не только современное состояние МО, но и закладывает самые общие основы для формирования современных и будущих сценариев развития МО и ВПО, причем самых различных сценариев[28] и конкретных вариантов его развития, которые могут быть не известны к настоящему времени.

Таким образом, предлагаемая модель МО означает зафиксированное в конкретное время состояние взаимоотношений 4-х групп важнейших факторов, формирующих МО. Её развитие предполагает оценку возможных и наиболее вероятных сценариев в какой-то период времени, например, в краткосрочной, среднесрочной или долгосрочной перспективе. Практическое значение приобретает такой сценарий, когда он выражается в своем конкретном варианте. Другими словами, для практических потребностей необходим наиболее вероятный вариант развития МО и её части – ВПО, который должен быть в ещё большей степени конкретизирован оценкой состояния СО на ТВД, в регионе или районе, характера вероятных военных действий или войны.