Стратегический прогноз и СВО: некоторые последствия для стратегии России

 

Государства, имеющие слабые армии в мирное время, ведут долгие войны[1]

А.А. Свечин, военный теоретик

 

Очевидно, что мир вступил в период бурных изменений в состоянии ВПО и, как следствие, быстрых изменений и даже смены стратегий, которые нередко носят не только объективный, но и преимущественно кажущийся субъективно-личностный характер. Политика Д. Трампа, Макрона и большинства других деятелей Запада в этом смысле отличается исключительной непоследовательностью и непредсказуемостью, хотя,  очевидно, что и в такой политике есть своя долгосрочная и последовательная стратегия «глубинного государства»[2], стратегия, ориентированная в своем целеполагании[3] на силовое сохранение геополитического контроля над мировыми пространствами  – странами, транспортными коридорами, ресурсами[4]. Более того, постепенное ослабление и силовое вытеснение России, подготавливая почву для прямой агрессии против нашей страны.

Достаточно посмотреть на результаты такой долгосрочной стратегии Запада в ретроспективе 20-25 лет, т.е. нашего нового века. С точки зрения позиции США необходимо признать, что:

- им удалось фактически завершить раскол Югославии и создать в Косово и Румынии (а также фактически в других странах Восточной Европы и Прибалтики) крупнейшие военные базы, постепенно превратив Европу из главного партнера в  агрессивного противника России. Более того, этот противник с 2020 года стал выполнять многие антироссийские функции уже самих США, развязав им руки в других регионах;

- дезинтегрировать своих противников в арабском мире – на Среднем и Ближнем Востоке, а также в Северной Африке, уничтожив стабильность и своих противников в Афганистане, Ираке, Сирии, Ливии, Египте, а теперь и Иране;

- дестабилизировать обстановку на постсоветском пространстве, подорвав идею ОДКБ и ЕАЭС и позиции России в Молдавии, Грузии, Армении, Азербайджане и государствах Средней Азии. Единственная неудача - попытка переворота в Белоруссии;

- вершиной антироссийской политики на постсоветском пространстве стало стремительное превращение Украины за 20 лет в военного противника России;

- используя масштабные санкции, добиться осложнения отношений и фактического участия в них в той или иной мере практически всех государств – от Индии до Китая;

- создать и относительно успешно структурировать антироссийскую оппозицию за рубежом.

Иными словами, США удалось за относительно короткий период 30-35 лет создать максимально неблагоприятные внешние условия развития России, препятствующие её полноценному участию в международном разделении труда. Россия, спохватившись после периода правления Б.Ельцина, с огромным трудом преодолевает последствия десуверенизации и нарастающего развала, каким-то чудом выживая в этих условиях.

Очевидно, что США будут продолжать такую политику, используя в этих целях любые возможности и любых союзников. Не стоит питать иллюзий – процесс силового давления на Россию будет продолжен, хотя тактические приемы могут быть и сменены. Этот процесс уже прошел стадию эскалации от политики «мягкой силы» до силового не военного принуждения, перейди к стадии военно-силовой борьбы. Всё говорит о том, что следующая стадии – переход к активной военной борьбе с Россией. Она хорошо иллюстрируется на примере Ирана, от которого потребовали в итоге ультимативно отказаться не только от ядерного, но и ракетного оружия.

Очень похоже, что эскалация военно-силовой политики против России в ближайшие годы приведет в аналогичным ультиматумам в отношении России, КНДР и Китая.

В этих условиях перед Россией стоит выбор долгосрочной стратегии, как минимум, не менее долгосрочной и последовательной, чем в США и на Западе. Либо сохранение нынешней стратегии противоборства и развития, либо перехода к полномасштабной стратегии вооруженной борьбы с Западом. Выбор, который предстоит, похоже, сделать правящей элите России также, как в свое время 2 тысячи лет назад древним грекам во главе с Ксенофонтом, оказавшимся в окружении персидской армии.

Фактически такой выбор (но очень осторожно) был сделан уже в первый период президентства В.В. Путина, который заключался  в серии не видимых  тактических и не всегда публичных решений – освобождения от внешней задолжености, восстановление информационного контроля и единства правового пространства, постепенного вытеснения либералов и т.д., а также в 2021 году оформлен нормативно в СНБ-2021, где обеспечение безопасности и развития было объявлено интегрированной стратегией. За период СВО 2022-2025 годов эта стратегия по сути оставалась неизменной. Можно признать, что её главный результат - выживание России в условиях эскалации силового давления – достигнут.

Но остаётся в настоящее время вопрос о её соответствии новым внешним условиям, а именно тому, насколько Россия сможет успешно сопротивляться коалиционной политике США и  Запада, не концентрируясь на противоборстве? Сможет ли сохранение этой стратегии обеспечить и дальше результат (выживание и развитие) страны?.

Очевидно, что  продолжение силовой эскалации США и Западом будет вести в итоге к уничтожению Ирана, КНДР и Китая, ослаблению и разгрому других союзников России и активизации давления на Россию внутри страны. Не случайно, в частности, то, что санкционная политика против России за 2025 год не ослабла, а только усиливается. Иными словами, в этих условиях существующая последние 25 лет стратегия противоборства России может оказаться уже неэффективной.

В нарастающем противоборстве с Западом опыт СВО имеет огромное значение, как положительное, так и отрицательное (отрицательное, может быть, даже важнее). Прежде всего, с точки зрения весьма вероятного характера будущего (и неизбежного) военного противоборства с Западом, о котором откровенно говорят и которое открыто планируют в НАТО на конец уже 20-х годов нынешнего столетия. Речь идет не только о ВВСТ и способах её применения, но и о многих других аспектах военной и внешней политики, например, о длительности военных действий, масштабах, необходимых ресурсах и прочих  факторах, от которых зависит силовое противоборство[5].

 В частности, продолжительности ведения военных действий, необходимых запасах ВВСТ и боеприпасов, которые (как показала СВО и война Израиля и Ирана) имеют критическое значение. Что явилось новостью для воюющих сторон, хотя еще в начале века уже было ясно значение накопленных государством и общество запасов на случай войны[6]. При подготовке нового государственного оборонного заказа (ГОЗ)[7], например, этот вывод имеет огромное значение даже для работы ОПК в мирных условиях. Так, говоря о «долгих войнах», А.А. Свечин еще в 20-х годах имел в виду, что «максимум стратегического напряжения …. может быть не раньше второго года войны». Вместе с тем, очевидно, что в силу самых разных соображений Минобороны, например, воздержалось от заказа необходимых ВВСТ и боеприпасов до начала СВО, хотя даже Сирийская кампания показала, что расход боеприпасов (в частности, ракет ПВО и крупнокалиберных снарядов) значительно превышает темпы их производства.

Опыт СВО полностью подтверждает эту истину. К сожалению, со значительным опозданием потому, что исправление неверной точки зрения в военной политике и военном строительство прямо и негативно отразилось на ходе СВО. Даже сегодня, возрождая программы (например, подготовки кадров), мы можем рассчитывать, что искомый результат получится только через 5-7 лет.

Периодические публичные заявления о войне с Россией, которые делаются на Западе, прямо коррелируют[8]  с их усилиями по милитаризации общества и промышленности. Естественно, что Россия не может игнорировать эти реалии и опоздать с изменениями в стратегическом планировании опережающего развития ВС и ОПК.

В частности, именно этому вопросу было посвящено совещания руководителей ВС и ОПК в июне 2025 года у В.В.Путина, к которому готовились длительное время, ориентированное на разработку государственной программы вооружений[9] на период 2026-2037 годы. Акцент был сделан на увеличении «боевых возможностей» Сухопутных войск России, которые «нужно увеличить в кратчайшие сроки». «Доминирующей силой при ведении современных военных действий любого масштаба и интенсивности остаются Сухопутные войска», — заявил Путин. «Важно в кратчайшие сроки нарастить их боевые возможности, создать прочный задел для развития, обеспечить разработку перспективных образцов и систем вооружения, обладающих самыми высокими тактико-техническими характеристиками и модернизационным ресурсом»[10], — подчеркнул он.

Государственная программа вооружения (ГПВ) – это стратегический нормативный документ, определяющий объемы, этапы и характер закупок и разработки боевой техники, а также развития военно-оборонного комплекса РФ. Координация работ по формированию и обоснованию ГПВ возложена на Министерство обороны РФ. По данным Министерства обороны РФ, «к её разработке привлекаются другие силовые министерства и ведомства, а также ряд министерств и ведомств оборонно-промышленного комплекса. ГПВ разрабатывается на 10 лет, а перерабатывается через 5 лет на основе Концепции национальной безопасности, Военной доктрины, нормативных актов Президента и Правительства РФ, концептуальных документов по строительству и развитию Вооружённых Сил и других войск, а также решений Военно-промышленной комиссии. Мероприятия ГПВ должны быть сбалансированы с мероприятиями других планов и программ, затрагивающих сферу технического оснащения ВС РФ и других войск, а её финансовые показатели – с показателями федерального бюджета по годам программного периода[11].

Очевидно, что ресурсы прежней стратегии исчерпаны. Не только финансовые, материальные и демографические, но и кадровые.Вопрос заключается в масштабах развития ГОЗ и всей промышленности России, её мобилизационных возможностях, организации финансирования, а, в итоге, - новой стратегии военно-силового противоборства, отражающей новые условия, формируемые США. Иначе говоря, выборе между национальной мобилизацией и продолжением стратегии «одного флакона» - обеспечения безопасности и развития.

Автор: А.И. Подберезкин